Как было на самом деле. Миражи Европы

38.2. История библейской Иудифи с убийством Олоферна вплетена в сказание о Жанне д’Арк практически дословно

Согласно нашим результатам, Жанна д’Арк и библейская Иудифь являются отражениями Елены Волошанки. В версии «Иудифь» Ливонская война Руси-Орды с Западной Европой вкратце звучит так. Войско ассирийского полководца Олоферна, по приказу царя Навуходоносора, нападает на Израиль, чтобы восстановить порядок, подавить мятеж. Знатная женщина Иудифь решает остановить вторжение. Она приходит в лагерь Олоферна, обольщает его, и когда ночью в шатре он, опоенный вином, засыпает, Иудифь отрубает ему голову. Вместе с ней была служанка, рис. 159, рис. 160. Спрятав голову в мешок, обе женщины вернулись домой и показали голову врага согражданам, которые воодушевились и напали на Ассирийцев. Деморализованное Ассирийское войско обратилось в бегство.

Рис. 159. Юдифь с головой Олоферна. 1600-е годы. Николо Реньери. Музей Прадо. Взято из Интернета.

Рис. 160. Юдифь и служанка прячут голову Олоферна в мешок. Андреа Мантенья. Взято из Интернета.

Оказывается, одно из сказаний про Жанну д’Арк в «Орлеанской Девственнице» практически точно следует этому библейскому рассказу, причем главная героиня прямо названа Юдифью. В пересказе Вольтера этот большой сюжет звучит так. Французский граф де Ла Тримуйль и британец д’Арондель ищут двух своих возлюбленных – Доротею и Юдифь де Розамор – в Провансе, во Франции. Напомним, что Ла Тримуйль (Тремуйль) активно участвовал в Столетней войне, был фаворитом короля Карла, всесильным временщиком. Но он противостоял сторонникам Жанны, выступая за переговоры с англичанами. Так вот, британец и француз ищут британку Юдифь и Доротею, которых, оказывается, похитил известный разбойник Мартингер, глава толпы разбойников.

«Уводит пленниц он, немых от горя, в пустынный замок свой на берег моря, меж Римом и Гаэтой, мрачный склеп… Достигнув замка своего, мерзавец за стол садится между двух красавиц… Он обжирается и пьет за них, затем им задает вопрос: «А кстати, кто будет эту ночь со мной в кровати? … Рыданий не сдержала Доротея… Британка же (Юдифь – Авт.) задумалась, потом на дерзостного вора поглядела и улыбнулась холодно и смело: «Признаюсь, я была б совсем не прочь добычей вашей стать на эту ночь, на что способна, доказав на деле, дочь Англии с разбойником в постели».

На эту речь достойный Мартингер сказал, уж будучи немного пьяным: «В делах любви – британки всем пример», – и снова пьет стакан он за стаканом, ее целует, ест и снова пьет, ругается, смеется и поет… Он треплет то Юдифь, то Доротею. Та плачет; эта, виду не подав… все позволяет грубому созданью. Но наконец окончен пир, и вот, пошатывась и с невнятной бранью, разбойник наш из-за стола встает… к выходу идет и, Бахусу воздав даров без меры, готовится на празднество Венеры.

Британке Доротея, вся в слезах, тогда испуганно сказала: «Ах, ужель разделите вы с вором ложе? … «Нет, я готовлюсь вовсе не к тому, – утешила подруга Доротею, – и постоять за честь свою сумею… Недаром я Юдифью названа» … Она идет, окончив эту речь, в постель хозяина спокойно лечь. Завесой сумрачной ночная дрема укрыла стены проклятого дома. Разбойники толпою, охмелев, ушли проспаться…

Был Мартингер необычайно пьян. Не говоря, не поднимая взгляда, расслабленный парами винограда, усталою рукой он обнял стан красавицы… Юдифь, в коварной нежности своей, его заманивает в глубь сетей, что смерть ему коварно расставляет, и вскоре обессиленный злодей зевает тяжело и засыпает.

У Мартингера был над головой повешен, по привычке, меч стальной. Британка тотчас же его хватает, Аода, ИАИЛЬ припоминает, ЮДИФЬ, ДЕБОРУ, Симона-Петра… Затем, спокойно наклонясь к злодею, приподнимает медленно она тяжелую, как камень, от вина хмельную голову. Нащупав шею, она с размаху опускает меч и сносит голову с широких плеч. Вином и кровью залиты простыни; у нашей благородной героини на лбу, как и на теле, места нет, где не виднелся бы кровавый след. Тут прыгает с кровати амазонка и убегает с головой в руках к своей подруге… И, плача, Доротея говорит: «О, господи! Какой ужасный вид! Какой поступок и какая смелость! Бежим, бежим!» [145:6], с. 82–83.

Через некоторое время сбежавшие Юдифь и Доротея благополучно встречаются, наконец, с британцем д’Аронделем и французом Ла Тримуйлем.