Как был создан и разрушен ад

Обессиленный я повалился рядом, отполз немного подальше и позволил себе закрыть глаза. Мне бы ещё так полежать, отдышаться, прийти в чувство. Но у этого места, видимо, были на меня другие планы.

Меня начало тянуть к тому месту, где лежал поверженный враг. Неужели оно ещё живо? Открыв глаза, я увидел, что тело монстра проваливается в пол. Мелкие и крупные камни пришли в движение, образуя воронку. Все расширяясь и расширяясь, она приближалась ко мне. Мне не встать, на это просто нет сил. Рук ниже плеча я вообще не чувствую. Ползти, ползти прочь, я не могу вот так глупо умереть. Шум камней все приближался, и меня начало затягивать. Перевернувшись на спину, я попытался затормозить ногами. В центре ямы я увидел большую лужу, в которой дёрнулись ноги чудовища и исчезли. Меня ждет та же участь. Бессильно зажмурясь, я кубарем покатился вниз, перестав тормозить. Окунулся в жижу и начал в ней тонуть. Что-то более вязкое касалось и обволакивало меня, предрекая мой конец, и вот когда страшно захотелось вдохнуть, я всё-таки почувствовал волю к жизни. Страшно дёргаясь и пытаясь прорвать плёнку, окружившую меня, я хотел жить. Меня сдавило так, что не шелохнуться. Волна дважды пробежала по моему кокону. Болели кости, сжимая внутренние органы. Меня вытолкнуло со страшной силой. Ощутив, как я прохожу границу между водой и воздухом, предвкушая жгучую боль, я всё-таки вдохнул. Меня выкинуло из жижи снарядом, воздух скользнул по мне, и я упал на камни. Мне пришлось открыть глаза, хотя я думал, что меня уже ничего не заставит это сделать. Кто-то или что-то поднимало меня наверх. Яма на моих глазах затягивалась. Через минуту я снова оказался на ровной поверхности треклятой пещеры.

08. Слабость

Сон как спасение. Как крылья падающему, как воздух тонущему.

Проснувшись у стены, я снова увидел эти ужасные ворота, они преследовали меня и были непостижимы, как мой отец. Я проснулся или, скорее, очнулся с этой мыслю: «Я назову это место в честь него же. Теперь я в пещере Ада».

Многое пугает меня. Но когда я даю этому название, оно занимает место страха, заставляя отступать его на шаг назад.

Время было здесь неизмеримо, если оно вообще существовало. Объяснения того, почему мои многочисленные раны затянулись, мне не удалось найти. Пока достаточно точно я знал две вещи. Первое: я в аду. Второе: опасность может прийти откуда угодно.

Тут тебе нужно выдохнуть: такие истории точно не доставляют радости, но, как я сказал ранее, не зная всего, не приблизишься к правде. Уже виднеется финал, и тебе стоит его узнать. Оно того стоит. То, что живёт лишь в моей памяти, должно жить и в этих строках. Поскольку скоро меня не станет.

Пещера Ада держала меня в постоянном напряжении. Невиданные враги и ловушки были скрыты сизым туманом. Он стелился по полу, укрывая опасность. Порой он был лишь еле заметной дымкой, но чаще занимал все пространство пещеры, доходя до колен. В отдельных местах он возвышался настолько, что в него нужно было заходить, как в реку, постоянно погружаясь, вплоть до шеи. И вот когда кажется, что сейчас ты в нем скроешься, он отступал. Перенеся несколько таких погружений, я находил открытый участок без тумана и прислонился к стене в надежде на отдых. Понаблюдав за маленькими вихрями в дыму, я закрывал глаза. Приходилось сидеть часами, уставившись в темноту собственных век, но сон не шёл, несмотря на всю усталость. Сон мне заменяли видения. Короткие и длинные, они были то моими воспоминаниями, то отрывками невиданных войн и городов, лежащих в руинах. Лица и обрывки фраз были странным пазлом. Они могли дать мне ответ на то, что здесь происходит, на то, как исполнить моё желание. Но всей картины я не видел. Чего-то явно не хватало для моего осознания.

В размышлениях я преодолел границу реального и увидел себя мальчишкой, управляющегося по хозяйству.

… Закончив со скотом, я вошёл в дом, в нос ударил тёплый запах хлеба. Последнее, что я ел, была трава, найденная на пастбище. Она была горькой и вяжущей рот, но вполне съедобной. Отец и два брата уже третий день оставляют мне лишь крохи, и мне ничего не остаётся, как сливать остатки каши с тарелки и, облизнув палец, собирать крохи со стола. Может, сегодня мне достанется больше. Стол был накрыт на троих. На меня миски не полагалось. За столом никого не оказалось, скорее всего, отец задержался на охоте вместе с братьями. Иногда их не было по несколько суток. Сейчас меня это не особо интересовало, всё, чего я хотел – это есть. Я собрался отломить от каждой доли хлеба по кусочку и съесть по паре ложек из тарелок (я правда думал так сделать), но как только я прикоснулся к еде, то уже не смог остановиться. В итоге я съел весь хлеб и две миски каши. Наелся так сильно, что заболел живот. На улице скрипнула калитка, и я осознал, что со мной сейчас случится. Встречать их вышла мать, приглашая всех в дом на обед. И вот они входят в дом, а там вместо трёх тарелок каши и хлеба одна тарелка и крохи. Несложно было найти виновника. Я сидел в углу, зажав голову коленями, пытаясь не слышать шаги отца.