Как брать интервью. Искусство задавать правильные вопросы и получать содержательные ответы

На мой взгляд, звонить источнику и проверять точность цитат – очень благородная привычка. Я не всегда это делаю, но стараюсь поступать именно так в случае, когда работаю над глубокими и сложными историями. Это кажется мне частью процесса проведения интервью. Однако, как вы можете сами догадаться, это дело рискованное. Плюсом можно считать то, что, если вы что-то неправильно записали, источник предупредит вас об ошибке до публикации или трансляции. Вряд ли вашей целью является некорректная передача вырванных из первоначального контекста сведений. За годы работы журналистом я много раз звонил своим собеседникам и произносил один и тот же текст: «Я хотел бы зачитать вам некоторые цитаты из ваших ответов, чтобы удостовериться, что они не искажены. Я вовсе не призываю вас менять формулировки только ради благозвучия». Затем я зачитываю цитаты и спрашиваю: «Точно ли я передаю ваши слова?» Иногда ситуация бывает неловкой, потому что вашему собеседнику, например, не нравится то, что он сказал в интервью. Но чаще всего источники одобряют то, что вы зачитываете, и подтверждают, что вы все верно поняли. Минусом же является то, что иногда ваши источники могут вдруг сказать: «Нет, я совсем не это вам говорил» – и начнут отрицать свои слова. В этот момент вам необходимо решить, можете ли вы на сто процентов доверять своим записям (а человек просто пытается спасти свое лицо) или вы на самом деле что-то недопоняли.

Я уже рассказывал вам о случае с Тони Камполо. Я тогда взял длинное телефонное интервью с главой очень важной и авторитетной религиозной организации, в которой решили исключить Камполо из списка выступающих на крупном религиозном событии в Вашингтоне. Он рассказал мне, что вовсе не хотел отказываться от поддержки Камполо. Они были друзьями, и мой собеседник втайне разделял многие провокационные взгляды Камполо и его политические воззрения. Но на кону стояло все мероприятие. Оно вообще могло бы не состояться. Кроме того, львиная доля финансовой поддержки его собственной организации тоже оказывалась под вопросом, если бы он не примкнул к стану противников Камполо. Он ощущал себя в финансовой и этической ловушке, и разговор со мной полностью отразил его противоречивое положение.

Когда я написал черновой вариант материала и уже знал, какие из его цитат планирую включить, я позвонил ему с предложением зачитать его слова и проверить их точность. Казалось, он был очень благодарен мне за звонок, и тогда я начал читать. Сам материал я читать не стал. Не хотел, чтобы он решил, что обладает правом вето в отношении выводов, к которым я прихожу. Так что я зачитал только цитаты.

Все время, пока я говорил, в трубке слышались стоны. Сначала я подумал, что моего собеседника тошнит или у него выходит камень из почки или что-то в этом роде, но потом понял, что это были стоны раскаяния. Когда я читал слова критики в адрес одной религиозной организации, которые звучали так: «Они верят в пластмассового Иисуса, который выпрыгивает с витрины прямо вам в сердце», его стенания звучали так, будто у него был приступ пульпита.

– Я только хотел проверить точность своих цитат, – сказал я.

И, к чести его будь сказано, мой собеседник ничего не отрицал.

– Я все это говорил, и говорил вполне серьезно, – сказал он, все еще охая. Я воображал себе, как он во время разговора со мной стоит на крыше небоскреба, собираясь прыгать. – Но это дорого будет мне стоить. Мои прихожане ядом будут плеваться. И главы тех других миссионерских организаций тоже. Возможно, на кону стоит сама моя работа. – Долгая пауза.

Я не сомневался, что он смотрит на поток транспорта внизу, стоя на самой кромке крыши. Помните, я говорил, как ценю молчание? Вот и в тот раз я решил сохранять спокойствие.

Наконец он спросил:

– Чего вам будет стоить отказ от использования этих цитат?

Я понял, что мне доставляет удовольствие мысль о том, что религиозные лидеры открыты к сделкам.

– Единственный сценарий, при котором я могу представить, что не использую эти цитаты, – это если вы мне предложите что-нибудь получше, – сказал я.

Снова тишина. Постепенно подступает головокружение.

– Можно перезвонить вам через пару часов? Надо собраться с мыслями.

Я не обещал ему отказаться от уже имевшихся цитат. Я пообещал выслушать то, что он еще сможет рассказать.