Каирский дебют. Записки из синей тетради

– Что это значит? – спросила она ошеломленно.

– Это значит, что я намерен провести ночь в твоей очаровательной компании, – отвечал Нестор Васильевич. – Догадываюсь, что многие мужчины заплатили бы за такое удовольствие хорошие деньги, но надеюсь, что, учитывая наше знакомство, ты с меня ничего не потребуешь…

Она засмеялась. Ах, вот оно что! Ну, так почему же он сразу не сказал? И, кокетливо стрельнув глазками, барышня начала развязывать поясок на платье.

– Нет-нет, – сказал Загорский решительно, – я не собираюсь даже прикасаться к тебе. С того момента, как ты убежала в прошлый раз, нас связывают исключительно деловые отношения.

Она пожала плечами. Что, в таком случае, собирается он делать в ее номере всю ночь?

– Сторожить тебя, – коротко отвечал Нестор Васильевич. – Я помню твою манеру исчезать в самый неподходящий момент. Но сейчас ставки слишком высоки, так что придется тебе потерпеть мое присутствие. Впрочем, я тебя не обременю. Здесь очень удобные кресла, я проведу в них время до утра с большим комфортом.

Моник с досадой отвернулась от него и подошла к окну, за которым стояла бархатная и теплая приморская ночь. Несколько секунд она молча вглядывалась в темноту.

– Не советую, – неожиданно сказал Загорский. – До земли метров восемь-девять. Если прыгнешь, переломаешь свои стройные ножки и хорошенькие ручки. Поверь, я буду безутешен.

Она повернулась к нему, по глазам ее ничего нельзя было прочесть.

– Ладно, – сказала она устало. – Считай, что ты победил. Давай спать.

* * *

На следующее утро праздные гуляки, фланирующие по улицам Босолея в ожидании часа, когда откроется казино, могли увидеть весьма примечательную парочку. Высокий седовласый господин с совершенно черными бровями сопровождал эффектную брюнетку в палевом платье и с таким же зонтиком. Они не торопясь спускались к морю по крутым улочкам Верхнего Монте-Карло.

– Загорский, куда мы идем? – с какой-то тревогой спросила брюнетка. – Дюпре живет не тут.

– Не волнуйся, Моник, до Дюпре мы еще доберемся. Однако мне надо сделать одно важное дело…

И седовласый крепко подхватил под руку свою спутницу – вероятно, чтобы она как-нибудь случайно не споткнулась на спуске. Очень скоро они оказались на первой линии, откуда беспрепятственно видна была голубая морская гладь. Отвлеченная видом моря, которое, по справедливому замечанию знатоков, не надоедает никогда, Моник очнулась лишь в тот момент, когда они оказались перед воротами роскошного особняка, который несколько напоминал княжеский дворец, но был меньше размерами и не такой помпезный.

Перед воротами особняка их ждал высокий, атлетический сложенный шатен лет тридцати пяти. Моник метнула на него быстрый взгляд и тут же потупила глаза.

– Позвольте, дорогая мадемуазель Жамэ, представить вам моего друга Виктора Лассаля, – несколько церемонно проговорил Загорский.

Моник кивнула, не глядя на Лассаля, тот натянуто улыбнулся и тоже безразлично отвел глаза.

– Прошу вас следовать за мной, – вид у действительного статского советника был совершенно невозмутимый.

Они миновали ворота и оказались в небольшом экзотическом парке, который окружал дом со всех сторон. Когда они подошли к двери, перед ними, словно из-под земли, вырос внушительный привратник.

– Будьте любезны, доложите мсье Бланше, что его желает видеть господин Загорский по безотлагательному делу.

Привратник наклонил голову и скрылся в недрах особняка.

– Оригинальная манера встречать гостей, – заметил Лассаль, по-прежнему избегая встречаться взглядом с мадемуазель Моник. – Нас даже не пригласили в дом.

Нестор Васильевич отвечал, что их непременно пригласят, на этот счет можно даже не сомневаться. И действительно, не прошло и пары минут, как двери раскрылись и появился дворецкий. С любезной улыбкой он пригласил их в дом.

Внутри дом казался еще более роскошным, чем снаружи.

– Чей это особняк? – поинтересовался Лассаля, пока они шли по дому следом за дворецким.

– Дом принадлежит Камилю Блану, мэру Босолея и по совместительству – председателю Общества морских купален, – отвечал Загорский. – Однако нам нужен не он, а некий Фабрис Бланше. Это чрезвычайно важная фигура здесь, по своему влиянию он уступает только князю Монако, хотя некоторые полагают, что на самом деле князь Монако находится у него на посылках.

Наконец их ввели в просторный бордовый зал с высокими потолками, с которых хрустальными водопадами нисходили массивные сияющие люстры. Полукруглый потолок был изукрашен бело-голубой мозаикой, на стенах висели картины, в которых человек, хоть сколько-нибудь сведущий в живописи, легко мог узнать творения мастеров эпохи Возрождения.

Дворецкий удалился, оставив их одних. Однако в одиночестве они пребывали недолго. Раздался сухой кашель, и в зал в инвалидном кресле въехал чрезвычайно старый джентльмен с седыми, как снег, вислыми усами. Кресло толкал тот самый дворецкий, который только что вел их по дому.