Каирский дебют. Записки из синей тетради

– Не верьте никому, не надейтесь на мужчин, ни, подавно, на женщин. В будущем, если придется делать выбор между любовью и деньгами, помните: лучшие друзья девушек – бриллианты. Перефразируя известную пословицу, скажу: не имей сто друзей, а имей сто камней – разумеется, драгоценных. Только они не изменят вам и будут сиять путеводной звездой на горизонте. В конце концов, в трудные времена их можно будет попросту заложить или продать, и за них дадут гораздо большую цену, чем за любого, самого лучшего друга.

Это наставление она запомнила хорошо, вот только не всегда удавалось ему следовать. Тем более, сейчас, когда лучшие друзья девушек появлялись на ее горизонте так нечасто. Может быть, потому, что она уже не совсем девушка или, точнее, совсем не девушка?

Но что же ей делать, скажите? Ей нужно как-то жить, а от поклонников в лучшем случае дождешься только каких-то глупых букетов или коробки конфект. Они, поклонники, чтобы не оскорбить ее, не дают ей денег – боятся, что это будет выглядеть просто как купля-продажа. И вот она сидит почти совершенно на бобах и гадает, куда ей броситься. Дело не только в роскошном образе жизни, к которому она привыкла: в конце-концов, она знавала и худшие времена. Однако ее любимый, штабс-капитан Маслов, так юн и так падок на развлечения, и ему так нравится шикарная жизнь, которая требует денег и еще раз денег.

Как прекрасно было бы получить новое задание вроде того, с подводными лодками. Ей дали за это столько денег, что можно было купить квартиру в центре Парижа. Но, как всегда, деньги ушли на что-то очень срочное, очень нужное, на что-то такое, что утекает между пальцами. И вот теперь их нет. А она есть. И есть русский штабс-капитан, которого она любит больше жизни. И все это требует денег.

Тут она остановилась, потому что поняла, что попала в заколдованный круг и без конца думает об одном и том же.

А, может быть, нужно сделать какой-то оригинальный ход? Может быть, снова начать работать с немцами? Собственно, она и не разрывала с ними связи, они ведь не знают, что Мата Хари – двойной агент. Она просто временно ушла на покой. А теперь снова вернется и разведает для Германии нечто такое, что ее просто осыплют золотом, которого ей хватит до конца жизни. Вот только что бы такого разведать?

В дверь отрывисто постучали. Гертруда отпустила горничную до вечера, так что пришлось идти открывать самой.

На пороге стояла Ханна Виттиг. Но боже мой, как она выглядела! Мата Хари поначалу подумала, что та попала под дождь. Встрепанные волосы, мокрое лицо, открытый рот… На улице и в самом деле накрапывал небольшой дождик, но дело было не в этом. Только спустя пару секунд танцовщица поняла, что гостья не залита водой, а просто заплакана.

Не говоря ни слова, она втащила Ханну в номер и закрыла за ней дверь.

– Что случилось? – спросила она, не тратя время на приветствия.

Губы у мадемуазель Виттиг дрожали, она не могла вымолвить ни слова.

– Сядь, – повелительно сказала Гертруда, налила в стакан воды из хрустального графина и подала Ханне.

Та, не отрываясь, выпила целый стакан и попросила еще. Выпила и второй, и только после этого стала потихоньку приходить в себя.

– Ну? – сказала танцовщица, от нетерпения притоптывая ножкой.

– Гертруда, он – шпион, – хрипло пробормотала Виттиг.

– Кто – шпион? – не поняла Мата Хари.

– Мой жених Рауль, граф де Шайни – шпион, – трагическим шепотом проговорила Ханна.

Лицо у Гертруды не изменилось, только глаза на миг вспыхнули странным светом. Вот, значит, как? Впрочем, если подумать, в этом нет ничего удивительного. Идет война, и многие патриотически настроенные граждане стараются помочь Франции, чем только можно…

– Да ты не слушаешь меня! – закричала Ханна. – Он – немецкий шпион!

Несколько секунд Мата Хари молчала, как громом пораженная, потом опустила глаза в пол.

– Из чего же ты это заключила? – спросила она негромко.

Ханна отвечала, что сегодня утром, когда она была в гостях у Рауля, к ним явился неизвестный ей господин. Граф немедленно уединился с гостем, оставив невесту изнемогать от любопытства. Совершенно случайно, проходя мимо комнаты, где они сидели, она услышала обрывки их разговора. Слышно было плохо, но кое-что она разобрала. Речь шла о каких-то фортификациях и перемещении войск к линии фронта…

– Но почему же ты решила, что он непременно шпион? – перебила ее Мата Хари. – Во время войны многие мужчины обсуждают ход военных действий. В этом разговоре, может быть, не было ничего секретного.

Мадемуазель Виттиг только головой покачала. Почему, в таком случае, они уединились, да и не просто уединились, а заперли дверь изнутри? Это первое. А второе – они говорили по-немецки. К счастью, немецкий – ее родной язык, и она поняла, что разговор шел о каком-то письме, которое должен написать ее жених, и которое гость должен будет доставить в Бельгию, а оттуда его переправят в Германию.

– Но это тоже ничего не доказывает… – начала было Гертруда, но Ханна прервала ее.

– Это письмо у меня, – сказала она, порывисто открывая сумочку и вытаскивая незапечатанный конверт. – И оно шифрованное!