Каина

Встала и еще одна проблема, проблема общения с иностранцами. Всей деревне срочно понадобился английский язык. Главная надежда была на падре, как на человека ученого. Он наверняка сможет как-то объясниться с приезжими.

Падре снял очки, надел их и огорченно развел руками — вряд ли он чем-нибудь сможет помочь, он никаких языков не знает...

— А латынь? — спросила Тибисай. — Вы будете разговаривать с ними по-латыни.

— Что ты говоришь, Тибисай? Латынь — мертвый язык, на нем давно никто не разговаривает, — вступила в разговор Мирейя. — Правда ведь, падре?

— Правда, правда, дочь моя, — с облегчением согласился падре, поправляя очки.

Но и тут помощь пришла с самой неожиданной стороны. Оказалось, что Хосе Росарио знает немного английский, и он согласился давать уроки всем желающим. Женщины воодушевленно захлопали в ладоши, они были готовы учиться.

Видя общий энтузиазм, Фернандо не мог не улыбнуться: проблемы, конечно, оставались проблемами, но люди были готовы приняться их разрешать. Они были готовы на все, лишь бы не ударить лицом в грязь, им хотелось, чтобы курица, несущая золотые яйца, поселилась у них в деревне.

Ну что ж, Фернандо это радовало. Теперь, когда все были заняты: одни считали постельное белье, другие — кастрюли и тарелки, сам он должен был заняться разработкой маршрутов. Что касается Тропы орхидей, то наверняка ее знает лодочник. Никуда не денешься от этого Леона. И Фернандо отправился на вырубку, где Каталина как раз распоряжалась, отсылая рабочих на постройку домиков.

— А я? — мрачно спросил Рикардо.

— Ты по-прежнему будешь работать тут, — отдала распоряжение Каталина.

— На эту работу уйдет вся моя жизнь. Ты этого хочешь? — Рикардо всерьез разозлился.

— Нет, я хочу, чтобы ты закончил эту работу как можно скорее, — парировала Каталина.

От нее так и веяло энергией, она занималась своим делом, была на своем месте. Но ведь Рикардо занимался чужим...

— Леон, у меня есть для тебя еще работа, — сообщил, подойдя, Фернандо, чем совсем не обрадовал его. — Она тебя заинтересует.

Рикардо испытующе смотрел на Фернандо: откуда он это знает?

— Я хотел, чтобы ты провел меня по Тропе орхидей. Говорят, фантастическое место! Но прежде чем вести туристов, я хочу пройти ее сам.

— Похвально. Место действительно фантастическое, но не для туристов, — ответил Рикардо.

— Почему же?

— Опасное место. Много змей, трудная дорога.

— Ничего. Возьмешься меня провести?

— Нет, доктор. Вы платите мне деньги за то, что я размахиваю мачете, вот я и буду им размахивать. Логично?

Каталина вспыхнула:

— Пойдем сами, Фернандо! Тропа орхидей где-то недалеко. Мы прекрасно справимся сами.

— Я вас предупредил, — сказал Рикардо.

— Если на это обращать внимание, в сельве никогда ничего не изменится, — отрезала Каталина и решительно двинулась вперед.

Помахав на прощание Леону, за ней двинулся и Фернандо.

Рабочие, которыми распорядилась Каталина, отправились вовсе не на строительство.

Они знали, кто был их настоящей хозяйкой, и подчинялись только ей.

Они стояли перед Маниньей, за которой стоял Такупай, и ждали ее распоряжений.

— Я расплатилась с вами, — сказала им Манинья, — и теперь вы свободны, можете идти...

— Как же так, Манинья? — спросил Такупай. — А дома в поселке? Они же сказали тебе, что Миранда хотела с их помощью закончить дома.

— Я привела не каменщиков, Такупай, я привела помощников бедному лодочнику.

Миранда изменила планы, у меня больше нет перед ней обязательств...

— Ты нарочно вредишь Миранде, Манинья, — с горечью произнес Такупай.

— А когда я хотела ей добра, Гуайко? — спросила Манинья величаво, и про себя Такупай был вынужден признать, что никогда, никогда Манинья не хотела Каталине добра. — И потом, мне не нравится вся эта затея с туризмом. Я не люблю, когда много людей вертится вокруг золота Маниньи. Чем меньше помощи, тем лучше.

Навестила Манинья и Рикардо на вырубке, она хотела узнать, намерен ли он по-прежнему сражаться с сельвой, оставшись с ней один на один. Она посочувствовала ему, а потом выпила воды из его фляжки, как делала уже не один раз.

— Вкусная вода, — похвалила она. — А если спуститься вниз по реке, она еще вкуснее. Может, спустимся вместе, а, Леон? Или хочешь, пойдем освежимся. Вода, она успокаивает и душу и тело. Рикардо вовсе не хотелось освежаться вместе с Маниньей, а она продолжала соблазнять его и допрашивать:

— Чего ты хочешь от жизни, лодочник? Скажи, чего ты хочешь? Денег? Или тебе нужна лодка? Скажи! Манинья все тебе даст.

— Если я что-то приму от тебя, Манинья, я потеряю свободу, — глядя ей прямо в глаза, ответил Рикардо.

— Какой ты глупый, Леон, — Манинья рассмеялась, — неужели ты считаешь себя свободным? Неужели батрак может быть свободным? Так не бывает. Нет, не бывает, Леон.

Об этом разговоре Рикардо и вспоминал, сидя в своей комнатенке. Который уже день он чинил распроклятый мотор и никак не мог починить. Но Рикардо ведь упрямец, и мотор этот он тоже переупрямит!

Стемнело. Вернулся Бенито. В дверь постучали. На пороге стояли Антонио и Жанет.