Каина

— Я не умею отвечать на вопросы, поставленные в таком тоне, — ушел от ответа Рикардо.

— А почему бы тебе и не ответить, лодочник? — выйдя из-за кустов, спросила Манинья. — Боишься сказать, что вчера вечером ты был со мной?

— Черт возьми, Манинья! Это уже слишком! — рассердился Рикардо.

— Неужели ты будешь отрицать, что провел вчерашний вечер со мной? — не скрывая своего изумления, усмехнулась она.

— Вчера вечером между нами ничего не было, — твердо произнес Рикардо. — Каталина, куда ты? Постой!

— Оставь меня! — бросила она на ходу.

— Что тебе надо, Манинья? Зачем ты меня преследуешь? — накинулся на колдунью Рикардо.

— Ничего! Ты не достоин Маниньи, Рикардо Леон. Я ишу Дагоберто Миранду.

Каталина, возмущенная поведением Леона, не хотела предстать перед отцом такой рассерженной и решила побродить возле дома, пока не успокоится. Но ее увидела Паучи и сказала, что к ним в дом только что приходила колдунья.

— Зачем?

— Она хотела видеть сеньора Миранду и спрашивала, где он. Я так боюсь! Как бы она не навредила сеньору.

Каталина, и без того взвинченная, совсем пришла в ярость:

— Сейчас я догоню ее и положу конец этим колдовским штучкам!

— Сеньорита, не надо, прошу вас! — взмолилась Паучи, но Каталина не стала ее слушать.

— Манинья, постой! — сказала она, догнав колдунью. — Я хочу с тобой поговорить.

— О мужчине? — насмешливо спросила та.

— Нет. О нас с тобой.

— Ты полагаешь, у Маниньи есть что-то общее с тобой?

— Речь не об этом. Я хочу сказать, что мне надоело смотреть, как ты изображаешь из себя хозяйку сельвы и владелицу всех живущих в ней людей.

— Манинья, действительно, хозяйка всего. Слышишь, как зашумела сельва? Ей не нравится, что ты непочтительно разговариваешь с Маниньей.

— А ты знаешь, что я была первой, кто родился в Сан-Игнасио? — продолжала наступать Каталина. — И я, так же как и ты, имею право на эту сельву, на эту реку и на этот воздух!

— Я думаю, ты зря родилась, если не понимаешь, что с Маниньей нельзя вступать в единоборство. Слышишь, что творится в сельве?

— Я больше не боюсь тебя, Манинья Еричана! И не боюсь твоего колдовства! А сельва меня в этом только поддерживает. Сельва на моей стороне, Манинья! Так что оставь свои угрозы и не смей преследовать меня и моего отца.

Она повернулась, чтобы уйти, но Манинья не могла ей этого позволить и, выхватив из-за пояса нож, замахнулась им на Каталину.

— Будь проклято чрево, давшее тебе жизнь!

В тот же момент во всей деревне погас свет, и в полной темноте Манинья промахнулась.

— Оставь меня в покое, ради Бога, — обернувшись, сказала Каталина. — Если, конечно, в твоей жизни есть Бог. А твоих проклятий я не боюсь и скажу тебе, что до конца дней буду благодарить священное чрево, давшее мне жизнь!

— Плохая ты мать, луна! — шептала на ходу Манинья, возвращаясь к лодке. — Покинула свою дочь, бросила меня одну среди ночи... Манинья боится. Манинья идет навстречу смерти. Плохая ты мать, луна!..

Свет в домах зажегся так же внезапно, как и погас, но сельчане еще долго не могли успокоиться, считая, что к этому происшествию приложила руку Манинья Еричана.

— Вы слышали, как шумела сельва? — приставала ко всем Тибисай. — Это неспроста! Случилось что-то страшное. Ну-ка, признавайся, какое зло сотворила на сей раз твоя колдунья? — спросила она Такупая, завидев его в сторонке.

— Встретились две женщины, которые не должны видеть друг друга, — ответил тот, но Тибисай ничего не поняла из его ответа.

— В этом поселке всегда происходят чудовищные вещи! — истерично вскрикнула Жанет. — Над вами всеми висит проклятье! Вы все здесь — ненормальные!

— Что это с ней? — обеспокоенно спросила Инграсия, которая лишь к ночи смогла оставить больного мужа и выйти подышать свежим воздухом. — Мирейя, дай ей успокоительного.

Услышав это, Жанет пришла в бешенство:

— Ты! Как смеешь ты открывать рот? Пойди лучше объясни своей дочери, что неприлично спать с чужим женихом! Молчишь? То-то же!

— Сеньорита, почему вы думаете, что у вас есть право меня оскорблять? — с достоинством произнесла Инграсия.

— А потому, что твоя нахалка вчера переспала с моим Антонио!

— Это неправда, мама! — выбежала из дома заплаканная Лус Кларита. — Не верь ей, мама! Она врет!

Антонио тем временем пытался силой увести Жанет.

— Простите, пожалуйста, она не в себе, — пояснил он Инграсии.

— Пойдем домой, дочка, — строго сказала та.

— Мама, я не виновата, она врет! — продолжала твердить Лус Кларита, когда они пришли домой.

— Скажи, ты виделась вчера с молодым Ларрасабалем?.. Наедине?

— Да...

— Боже мой! Какое несчастье! — запричитала Инграсия. — Одна беда за другой!

Сперва Абель, теперь ты... За что же мне такое наказание? Господи, прости мою душу грешную! Прости и помилуй мою порочную дочь!

— Мама, ты выгонишь меня из дома? — в испуге спросила Лус Кларита.

— Что? Из дома? — рассеянно переспросила Инграсия. — Нет, дочка. Ты нужна мне здесь. Мы вместе должны очиститься от скверны, которой наполнилась наша жизнь.

Глава 12