Каина

— Что там? Порвала чулок? — присев на корточки, Рикардо провел ладонью по ноге Каталины. — Ну, так и есть! Придется тебе снять капроновые чулки. Для сельвы они не годятся. А впрочем, не надо: они тебе очень идут! — Он опять нежно погладил ногу Каталины.

— Ну все, хватит! Я не вижу там никакой дырки. Меня всего лишь укусил комар!

Рикардо с большой неохотой убрал руки.

— Ты снова устроил мне ловушку, — рассердилась Каталина. — И еще хочешь, чтобы я плыла в твоей лодке!

— Это было в последний раз. Обещаю, что завтра я к тебе не прикоснусь.

Каталине вспомнилось, как днем отец рассказывал ей о Рикардо Леоне:

— Я знаю его давно и безоговорочно ему доверяю. В прошлом он был не то летчиком, не то врачом. Во всяком случае, здесь ему приходится иногда лечить животных и делать уколы людям. Рикардо не любит говорить о себе, но мне кажется, он сбежал в сельву от какого-то большого несчастья. Ты не сомневайся, Каталина, Рикардо — надежный парень.

Едва Дагоберто вошел в дом и зажег свет, как в окошко постучали.

— Что тебе нужно, Такупай? — спросил он, увидев сквозь стекло старого индейца.

— Выйди на минутку, — шепотом произнес тот. Предчувствуя беду, Дагоберто поспешно вышел.

— Увези свою дочь отсюда как можно скорей! — взволнованно произнес Такупай. — Она в опасности!

— Подожди, — остановил его Дагоберто. — Рассказывай по порядку. Кто угрожает моей дочери?

— Ладно, — согласился Такупай. — Помнишь ту ночь, когда я принес тебе девочку и попросил присмотреть за ней несколько дней, а ты предложил оставить ее у тебя навсегда?

— Этого мне никогда не забыть.

— Так вот, в ту ночь Манинья Еричана родила девочку и приказала мне убить новорожденную.

— Бог мой! Неужели она такая жестокая?

— Дело в том, что давным-давно колдун Памони породнил Маниныо с луной. Так она получила вечную молодость, но взамен обещала никогда не рожать. Однако ей не удалось избежать родов, и потому она велела убить девочку. Ты все понял, Дагоберто? В детях Маниньи заключены ее старость и смерть.

— Ты хочешь сказать?.. — Дагоберто не смог вымолвить то, что он понял.

— Да, Каталина и есть та самая девочка, которую я не посмел убить, — подтвердил его догадку Такупай. — И если Манинья об этом узнает, она сама убьет твою дочь.

— Но как она может узнать, если ни ты, ни я ей об этом не скажем? — резонно заметил Дагоберто.

— Она может почувствовать. Уже сейчас Манинья что-то чувствует! Знаешь ли ты, что она вознамерилась убить Каталину только потому, что ревнует к ней Рикардо Леона?

— Боже мой! — в ужасе воскликнул Дагоберто. — Я этого не допущу!

— Конечно, увези ее. Увези.

— Спасибо, Такупай. Я сделаю все, чтобы спасти Каталину.

Путь от бара до дома отца оказался для Каталины невероятно долгим, потому что Рикардо то и дело останавливался, отвлекая ее внимание на разные пустяки.

Каталина вступала с ним в спор, однако до ссоры дело не доходило — они тотчас же и мирились. Оба понимали, что прогулка их явно затянулась, но расстаться почему-то не могли.

Почти все это время за ними неотступно следовала Манинья, продираясь сквозь заросли осторожно и бесшумно, как опытный лесной зверь. Когда же Каталина и Рикардо подошли, наконец, к дому и, прощаясь, приблизились друг к другу на такое расстояние, когда неизбежно должен был последовать поцелуй, Манинья вышла из укрытия.

— Почему одни заканчивают свою жизнь, как собаки, а другие — как люди? — грозно произнесла она, глядя в упор на Каталину. — Ты не знаешь, дорогуша?

— Не знаю, чем вызван такой тон, — с достоинством ответила Каталина, — но хочу заметить, что он мне не нравится. — Она демонстративно отвернулась от Маниньи и взяла под руку застывшего в напряжении Рикардо. — Пойдем!

— Не смей поворачиваться к Манинье Еричане спиной! — услышала она и невольно обернулась. — Только собаки едят объедки. Манинья их не ест. Вот в чем дело!

— Не понимаю вас, — остановившись, сказала Каталина.

Рикардо Леон упорно молчал.

— Все ты понимаешь, не прикидывайся дурочкой! Хочешь оставить мне объедки, но Манинья Еричана этого тебе не позволит. Рикардо Леон — мой мужчина. А ты сейчас же подохнешь, как эта паршивая псина.

Лишь теперь Каталина и Рикардо обратили внимание на невзрачную испуганную собачонку, обреченно дожидавшуюся своей участи у ног колдуньи. И вот роковой час пробил: Манинья ухватила несчастную собаку за лапы и, шепча какое-то заклинание, стала разрывать ее пополам.

— Отпусти собаку, проклятая дикарка! — тот час же бросилась на нее Каталина. — Отпусти, убийца!

Между женщинами завязалась драка. Собачонка, жалобно скуля, поковыляла к кустам.

Рикардо, видя, что дело принимает опасный оборот, попытался разнять дерущихся.

Но уже в следующее мгновение все разрешилось и без его участия: в сельве разом проснулись все птицы и с отчаянными криками устремились к дому Дагоберто. Такого количества разгневанных птиц ни Каталине, ни Рикардо, ни даже Манинье прежде видеть не доводилось. Каждый из них невольно закрыл лицо руками, защищаясь от многочисленных ударов крыльями.