Кай

Йенни… Ее лицо сверкало, а в глазах плескался чистый восторг, точно она увидела лучшее в своей жизни представление, которое опьянило ее, заставило признаваться миру, к которому она относилась неприветливо, в любви. Эта феерия опьяняющего веселья передалась Каю, он совершенно позабыл о том, что заботило его мгновение назад. Даже когда Дева вдруг поцеловала его, даря свое дыхание, он лишь отдался моменту, в это мгновение считая, что происходящее естественно и так и должно быть.

В итоге они проплыли под водой до самого Малервега. Когда они выбрались на поверхность, встречаемые падающим снегом, что мгновенно таял на мокрой после озера одежде, в крови Кая все еще бурлил восторг. И он еще долго не задумывался о последствиях этого вечера, которые непременно будут.

17

Ночное проникновение в церковь постарались скрыть. Разбитое окно наверху башни починили в течение недели, а любые вопросы о том, что повредило предыдущее, сводились священниками на нет. Они любезно просили не вмешиваться жителей в дела церкви, уклончиво давая понять, что они действуют во имя общего блага. Некоторые строили теории о том, что разбить окно могла птица. Но это объяснение звучало гораздо нелепее, и в него было куда тяжелее поверить, чем в то, что наверху башни побывала Снежная Ведьма. Ведь все в Хальштатте знали, что хранится в той комнате. Вот только о том, что внутрь пробрался человек, никто даже и подумать не мог. Ну а Кая больше насторожило совершенно не то, что его могли раскрыть, – в первую очередь его поразило то, как священнослужители, не сказав ни слова, утаили правду.

Когда они с Йенни упали в воду, то, хоть Дева и поделилась с ним воздухом, надолго этого не хватило, так что приходилось выплывать на поверхность. Тогда Кай увидел человека в окнах башни, как и человек его. Несмотря на тьму ночи, Кай был уверен, что, кто бы ни был наверху, он понял, что в воде человек.

Это наводило на мысль о том, что происшествие той ночи могло быть не единственным, которое скрыли. К тому же, несмотря на то что озеро из-за похолодания сильнее затянуло льдом, в тот же день в Хальштатт с того берега приплыла лодка из замка Хэстеинов. Поднявшись выше городских домов по тропе на склоне горы, Кай видел, как один из тех, кто управлял лодкой, разбивал лед веслом, чтобы проплыть к берегу. Значит, причина прибыть в Хальштатт стоила тех усилий, которые были затрачены. А церковь ничего не скрывала от Одена Хэстеина. Вывод простой и логичный. Но все же полезный.

Каю хотелось бы распутать этот клубок лжи и понять, что на самом деле правда, а что нет. И все же он бы желал знать, каким образом Осколок оказался в его сердце.

«Но, видимо, не в этой жизни», – подумал Кай, наблюдая за тем, как снег накрывает городские крыши, а «распятые» деревья вновь становятся трещинами на их стенах.

С приходом зимы все окончательно переменилось. Словно все происходящее до того, как снег покрыл землю, было какой-то прелюдией. Никогда еще прежде Кай не ощущал себя таким живым, как в это время, никогда прежде его так не восхищали льды, сковавшие верхушки гор, и никогда прежде он не был так близок к смерти. То падение с башни будто стало лишь началом…

Началом времени, когда на него откроют охоту.

С тех пор минуло несколько недель, и зимние альвы пытались убить Кая четыре раза. Этих существ притягивало к нему, они вмешивались в его жизнь. Заставляли его вести себя так осторожно, как никогда прежде.

А Йенни убивала их. Каю особенно запомнился случай, когда он, по ее мнению, ночью едва не выпал из окна. Природные духи словно загипнотизировали его, Кай пришел в себя возле распахнутых ставен – белый кречет кричал над городом, а в открытое окно намело снег. Несколько погибших неведомо от чего духов в ту ночь истаивали на подоконнике, подобно оплывшей свече. К тому времени, когда появилась Йенни – а случилось это меньше чем через минуту, – следы существования природных альвов уже исчезли.

Йенни назвала это прекрасной попыткой и ушла, а вскоре Кай понял, что она уничтожила немало природных духов в округе. Он почувствовал это – снег стал меньше мерцать, перестал порой отливать лиловым и ярко-золотым в его глазах, и зима на некоторое время словно померкла. Все стало иным, а белый кречет все чаще летал над его окнами по ночам и днем.

Из-за этого происшествия Кай понял: смерть природных альвов не проходит для мира бесследно. Был ли он достоин этой жертвы? Кай ответа не дал, но попросил не убивать альвов без веской причины.

– Ты слишком добрый или глупый? – спросила Йенни, листая его блокнот с зарисовками, по листам которого ползали мотыльки. После чего задумчиво признала, что это и правда напоминает одержимость. Только, по ее уверениям, в последнем не было ничего странного.

Кречета столь часто замечали в небе над городом, что жители обеспокоились. По Хальштатту поползло еще больше тревожных слухов, люди шептались и чаще ходили в церковь. Они верили, что эта зима будет суровой и отнимет немало жизней.