Кафедра

– Ах ты, бедненький! – едва сдерживая возмущение, говорю я.

– Послушай! – он хватает меня за плечи и довольно резко встряхивает. – У меня – жена и семилетний сын, которых я обязан обеспечивать. Врач рекомендовал дважды в год возить Кирилла на море. А мы еще платим по ипотечному кредиту. И у Даши тоже есть определенные потребности. И, как ты знаешь, немалые.

– Интересное оправдание, – я выскальзываю из его рук и отступаю в сторону. – А ведь у тех взяточников, с которыми ты когда-то боролся, тоже могли быть на это свои причины. Кому-то не хватало на новую машину, кому-то – на поездку в Сочи. Их ты теперь тоже готов оправдать?

– Ты всё неправильно понимаешь! Ты думаешь, я что-то с них требовал? Да они сами навязали мне эти деньги! Они не сдали экзамен с первого раза. На пересдачу прийти не могут – сессия закончилась, и им нужно выходить на работу. Они – из Нарьян-Мара, и на завтрашний вечер у них уже куплены билеты на самолет. А каждый билет стоит несколько тысяч. Ты хоть представляешь, сколько они там, на Крайнем Севере, получают? Да для них заплатить тысячу за экзамен – всё равно, что в кино сходить. Ты пойми – я же для них доброе дело сделал. Их отчислят из университета, если они экзамен сейчас не сдадут.

– Благодетель! – восхищаюсь я.

– Да, – подтверждает он, – хоть ты и не способна это оценить. Ну, хорошо, я – подлец. Я отступил от своих принципов, согласен. Но те принципы, которым мы следуем в юности, отнюдь не всегда самые правильные. Мы взрослеем и становимся мудрее!

– Мудрее? – переспрашиваю я.

– Да, мудрее! И если ты хочешь сделать этот эпизод достоянием гласности – что же, пожалуйста. Я признаю свою ошибку. Меня прогонят из университета, дело попадет в газеты. Ты этого хочешь?

– Перестань говорить ерунду!

Он успокаивается, садится за стол, брезгливо отпихивает зачетные книжки.

– Извини, Алиса, я погорячился. Меньше всего я хотел, чтобы об этом узнала ты. Или Сашка. Глупо всё получилось. Ты не подумай, что это – обычная практика. Это – исключение. Не понимаю, как я пошел у них на поводу. Сам жалею об этом. Я даже вернул бы им деньги, только, боюсь, это даст обратный эффект. О преподавателе, который сначала получил взятку, а потом ее вернул, через несколько дней будет говорить весь университет.

– Наверняка, – соглашаюсь я. – Но неужели ты не понимаешь, что кто-нибудь из них всё равно проболтается? Достаточно одного только слова, и все студенты будут шептаться об этом. Ты же помнишь, как это было, когда мы сами учились? Мы знали всех взяточников университета.

– Да, я помню, – кивает он. – Только в моей практике это не стандартное явление. Знаешь, это – третий случай за пять лет работы в университете. Так что хоть я и взяточник, но, надеюсь, не злостный. Я совершенно запутался. Я бьюсь над докторской уже несколько лет, а у меня ничего не получается. Нет, текст есть – и достаточно научный. Но, как говорит мой консультант, там нет главного – новой идеи. Такой идеи, за которую дают степень доктора наук, и за которую ухватится любой диссертационный совет. Конечно, можно рискнуть и с диссертацией в том виде, в каком она есть, но велика вероятность провалиться на защите. А процедура защиты – отнюдь не бесплатна. Каждая подпись стоит денег. Научный консультант, рецензенты, оппоненты. Я понимаю, что разочаровываю тебя – но вот такая она, правда.

Я возмущена, но отнюдь его не презираю. Он по-прежнему мой друг, и я буду поддерживать его, какие бы глупости и ошибки он не совершал. Мне только немного жаль, что из благородного рыцаря он превратился во вполне современного человека, не обремененного принципами и идеалами.

Шерше ля фам

На сей раз я захожу к Ткаченко отнюдь не из любопытства. Сильнейший ливень застает меня в городской библиотеке, зонт я забыла в университете, а дом тети Лены – вот он, рукой подать.

И я стою у них на пороге – голодная и промокшая до нитки.

– Алиса! – радуется дядя Дима. – Как раз к чаю. У нас пирожные есть.

Тетя Лена уже хлопочет на кухне.

– Сейчас кушать будем. Только сначала переоденься.

Я послушно иду в ванную и надеваю теткин, привезенный из Турции, пушистый халат. Ах, как тепло!

Пекинес Атос подозрительно обнюхивает лужицу, натекшую на коврик с моих сапог.

– Кто же в такую погоду в библиотеку ходит? – удивляется тетя Лена. – Ну, ладно, мой дурашка полдня под дождем слонялся, так у него – работа.

Дядя Дима, громко фыркая, пьет чай.

– У нее тоже – работа, – возражает он. – Лекции без подготовки не прочитаешь. А что в библиотеку сегодня пошла, хорошо. И что дождь пошел – тоже. А иначе разве бы ты нас вниманием удостоила?

Я виновато улыбаюсь.

– Надеюсь, сегодня ты ни о чём меня расспрашивать не станешь? Не для этого пришла?

А сам ухмыляется.

– Конечно, не для этого! – честно говорю я.

А у самой вопрос на языке так и вертится.

– Неужели совсем ни о чём спросить не хочешь? – удивляется дядя Дима. – А то, пожалуйста, спрашивай. Я сейчас сытый, довольный, любую служебную тайну выдать могу.

Тетя Лена сердится:

– Дай девочке спокойно чаю попить.

Но я уже спрашиваю: