Кафедра

Та почти всегда в социальных сетях – независимо от того, находится ли она на лекции или на семинаре. Вытащить ее оттуда способен только звонок с урока. Ну, или пятьдесят тысяч рублей.

Я охотно повторяю:

– Повышение пенсионного возраста как фактор стабилизации пенсионной системы в России. Очень актуальная, между прочим, тема.

– Без шансов, – вдруг громко говорит Максим Воронцов.

– Что «без шансов»? – не понимаю я.

Он отвечает, не считая нужным подняться со стула. Но к этому я уже привыкла. Нынешние студенты не стремятся проявлять вежливость по отношению к педагогу.

– Без шансов выиграть этот конкурс, – поясняет он. – Если я напишу, что я на самом деле думаю по этой теме, Пенсионный фонд пришлет жалобу в универ.

Я вздыхаю. В чём-то он, безусловно, прав. Но говорю совсем другое:

– Не обязательно писать именно то, что ты думаешь.

– Ого! – ухмыляется он. – Предлагаете мне соврать? А кто недавно призывал всегда говорить правду?

Кажется, я краснею.

– Я имела в виду другое. Я всего лишь хотела сказать, что в научной статье требуется показать как раз разнообразие взглядов на проблему. Думаю, если вы всерьез займетесь этой темой, то найдете в реформе не только минусы, но и плюсы.

– Долго искать придется, – поддерживает товарища Гуляев.

Я благоразумно прекращаю дискуссию и перехожу к проверке домашнего задания. В голубых глазах Воронцова мелькает разочарование.

***

Деньги у нее в руках я замечаю сразу. И хотя она почти мгновенно прячет их в сумочку, я даже успеваю их сосчитать – пять купюр по тысяче рублей. И студенток в коридоре тоже пятеро – разного возраста, но одинаково взволнованных. В руках одной из них – не только сумочка с деньгами, но и стопка зачеток. Не нужно быть особо сообразительной, чтобы догадаться – сдавать экзамен они собираются не вполне обычным способом.

Сказать, что я презираю взяточников – слишком сильно. Но отношусь я к ним с осуждением. Может быть, причиной тому еще слишком малый стаж педагогической работы или слишком яркие воспоминания о своей учебе в университете – не знаю.

Проходя мимо, я с интересом разглядываю девушек. Впрочем, некоторые из них уже отнюдь не девичьего возраста – солидные дамы, быть может, занимающие ответственные должности, и даже (как знать?) сами получающие взятки.

Они стоят недалеко от дверей нашей кафедры. Других кафедр поблизости нет.

Появляются неприятные ощущения. Я отворачиваюсь. И первая мысль – о Вадиме. Как горько будет ему узнать, что кто-кто из его подчиненных замешан в таких скользких делах. Когда-то, будучи председателем Студенческого совета, он вел со взяточниками открытую борьбу, и не слишком честные педагоги боялись его, как огня. А тут – надо же! – пригрел паразита у себя под крылом.

Студентки делают вид, что читают объявления на стенде. Я захожу на кафедру.

Других лекций у меня сегодня нет, и я могу идти домой, но почему-то устраиваюсь за столом и начинаю проверять контрольные работы. Что это? Любопытство?

Преподаватель, которого они ждут, вынужден будет зайти с зачетными книжками в кабинет. Не станет же он расписываться в коридоре. Они, конечно, сунут деньги в зачетку, и он зайдет на кафедру спокойно и уверенно – чтобы поставить им оценки за своим письменным столом. Он будет думать, что о деньгах знают только он и эти дурочки.

Я вздрагиваю, когда открывается дверь. Я ожидаю увидеть Степанцову (она сама говорила – нужно же кормить детей!) или кого-то из тех педагогов, с кем я еще плохо знакома. А вижу Кирсанова.

Он заходит на кафедру, держа в руках пресловутые зачетки, и, увидев меня, застывает на пороге. Но через пару секунд уже улыбается.

– Привет, Алиса!

Еще можно сделать вид, что ничего не произошло. Отвести взгляд, склониться над работами. Но я смотрю на него. И, кажется, смотрю с ужасом, потому что он бледнеет и осторожно кладет зачетки на стол.

И если до этой секунды еще существовала вероятность, что я ошиблась (могло же так оказаться, что деньги вовсе не для взятки предназначались!), то тут уже сомнений не остается. Он за одно мгновение обмяк, как сдувшийся шарик.

– Зачем тебе это? – шепотом спрашиваю я. – Тебе же раньше даже думать об этом было противно.

– Все мы меняемся. И чаще не в лучшую сторону, – мямлит он.

– Это не ответ! – я повышаю голос.

В кабинет робко заглядывает одна из девушек.

– Вадим Александрович, извините…

Он не дает ей договорить.

– Зачетки заберете на кафедре завтра.

В голосе его – сплошной металл.

Девушка испуганно кивает и исчезает за дверью.

– Зачем тебе это? – повторяю я. – Ты что, не понимаешь, как это мерзко? Тебя так любят и уважают в университете.

– Уважают, – усмехается он. – Только на зарплате это не отражается.

Он уже почти пришел в себя и ощетинился.

– Тебе есть нечего? – спрашиваю я. – Тебе нечем платить за квартиру? Если заведующему кафедрой не хватает средств, так твоим подчиненным впору по миру идти.

– Зря ты так, Алиса, – грустно говорит он. – Должность – это не только зарплата и какие-то права, но еще и обязанности. Обязанность носить хорошие костюмы, покупать новейшую научную литературу и вовремя платить по кредитам.