Кадетство. Выбор

Хм… — Философ ребром ладони смахнул со штанин капли, после чего на идеально отутюженной ткани осталось много мелких мокрых точек. — Снайпер. — Илья после эпизода в столовой ожидал худшего. Но вместо этого Кантемиров повернулся, собираясь уйти, еще раз пригладив брюки ладонью. — Да, снайпер, — заметил мимоходом Философ, — не забудь раковину помыть.

Илья выдохнул. Придется тебе, Леваков, меня подождать.

А Андрей в это время нетерпеливо поглядывал на дверь. Доску он вытер, целых два раза, мел рядком выложил. Разве что цветы еще полить?

Оглянувшись в поисках лейки или хотя бы какой-нибудь банки с водой, Андрей не сразу заметил, что дверь тихо, без скрипа, отворилась и в нее просунулась голова Сырникова. Убедившись, что Леваков один, он на мгновение исчез, а потом раскрыл дверь пошире. В кабинет один за другим вошли еще трое курсантов из четвертого взвода. Когда Андрей наконец повернулся, было уже поздно. У дверей на стреме стоял один из товарищей Сырникова. Остальные сгруппировались воз-ле преподавательского стола. Сырников, чувствуя себя уверенно как никогда, неспешно подошел к доске и задумчиво провел по ней пальцем.

— Хреново работаете, суворовец Леваков. — Он обернулся за поддержкой к сокурсникам. Те лыбились, насмешливо посматривая на Андрея. Тогда, удовлетворенный, Сырников продолжил: —Тебя что, в интернате не научили хлеб беречь? Целую тарелку превосходного супа зря перевел! Нехорошо.

Андрей, насупившись, поставил банку с водой обратно на подоконник и начал медленно приближаться к противнику. То, что драки не миновать, он понял сразу. И, скорее всего, им удастся победить — взять количеством. Но не без боя. Поэтому теперь особенно важно, не дожидаясь удара, начать первым.

Понимая, что Сырников в душе немного трусоват (иначе он не приволок бы с собой полвзвода), Андрей без предупреждения нагнулся и головой вперед полетел на врага. Сырников вовремя успел заметить его маневр и быстро среагировал, встав боком. Одновременно он одной рукой поймал Андрея за шею и принялся что есть дури мутузить его куда попало другой. Леваков извернулся и впился зубами в кисть Сырникова.

Тот взвыл. На помощь товарищу немедленно бросился один из его подельников. Придавив челюсть Андрея с двух сторон пальцами, он разжал его зубы, все еще сомкнутые на ладони Сырникова, и отволок машущего руками, словно мельница, Левакова. Как только Сырников оказался на свободе, Андрей получил удар в плечо, уже не зная, от кого именно.

Падая, Леваков однако заметил, что соперники внезапно потеряли к нему интерес, пе-реключившись на что-то другое, вернее — на кого-то другого. И этот кто-то не только одним ударом сбил с ног Сырникова, но и сдержал напор остальных трех его прихлебателей.

Опираясь о пол, Андрей встал и, покачиваясь, пошел было в самую гущу драки, но упал и буквально вполз в нее, неистово дергая за ноги врагов.

— Андрюха, я сейчас упаду! — заорал откуда-то сверху Илья Синицын.

— Выползай давай отсюда!

Андрей неожиданно послушно пополз прочь (надеясь встать и продолжить драку в более удобном положении), но тут о его ползущее тело споткнулся один из «сырниковских». Вслед за ним полетели на пол и другие. В результате на ногах остался только Илья, который и помог Андрею подняться.

Чуть поодаль поднимались «сырниковские». Не говоря ни слова, они двинулись к выходу. Последним в коридор вышел сам Сырников. Илья и Андрей остались вдвоем. Леваков все еще тяжело дышал, а Илья, напротив, выглядел бодро, словно только что принял контрастный душ. Он осторожно взял лицо Андрея в ладони и аккуратно повертел его в разные стороны, потом пощупал пульс и ребра. Затем, видимо убедившись, что жизни товарища ничего не угрожает, сел на соседнюю парту.

— Драться совсем не умеешь.

Андрей глянул на Илью. Под его глазом краснела ссадина.

— Только уличные бои. У нас в интернате самбо не преподавали. — И добавил, помолчав: — А ты их здорово уложил.

— Ну, допустим, уложил их ты, — улыбнулся Илья. И вдруг стал серьезным. — Мало им досталось. Эх, Андрюха, не боись, и на Сырникова управу найдем.

Андрей кивнул. Правда, Илье не поверил. Как ни крути, а Сырников — сын офицера-воспитателя. Скорее, все шишки опять на него, Левакова, посыплются.

Синицын тем временем встал, взял швабру, вытащил из ведра тряпку, отжал ее и бросил на пол.

— Так и собираешься загорать? Между прочим, скоро выходные, а я таким макаром точно увольнительную не получу. А меня, кстати, очень ждут.

Но приступить к уборке Илья не успел. На пороге класса возник Философ. Прапорщик хотел было одобрительно улыбнуться, но тут взгляд его упал на Левакова, и он осекся. Хорош, ничего не скажешь!

Под глазом свеженькая царапина, волосы всклокочены, вид виноватый.

— Суворовец Леваков.

— Я, — вытянулся Андрей. Кантемиров подошел к нему вплотную.

— С кем подрался? — Он подозрительно глянул на Синицына, но тот вроде мало изменился с тех пор, как они виделись в последний раз — не больше двадцати минут назад. Правда, Философ не заметил, что Илья прячет руку, на запястье которой багровел свежий синяк.