Кадетство. Выбор

— Эх, «сосы», «сосы», — театрально вздохнул старшекурсник, — Был такой немецкий философ по фамилии Кант. Кант — сокращенно от Кантемирова. Кстати, настоятельно не рекомендую придумывать ему другие прозвища — этого прапорщик совсем не любит.

Поймав на лету готовый китель, Синицын не удержался и погладил погоны.

— Все отоварены? — Буча встал.

— Этого… как его, Макарова не видно, — огляделся Сухомлин.

3.

Макс и не думал прятаться. Он, не разуваясь, лежал на кровати в казарме и вспоминал свою последнюю встречу с родителями. Вернее, с матерью. Отец, конечно, не смог выкроить время. Или (к этой версии Макс склонялся более всего) рассудил, что сын вряд ли сможет сказать ему что-то новенькое, разве что упрекнуть за «счастливое детство».

Но он ошибался! Максу много чего было сказать отцу! И, прежде всего, ему хотелось послать того к черту. Упекли его сюда и думают, что все в шоколаде. Да ничего подобного! Конечно, его теперь окружают одни придурки, но ведь и здесь жить можно. И даже в большей независимости от Макарова-старшего. В этой тюряге, похоже, свои законы, к которым любимый папочка лапу свою приложить не сможет. Ох, Макс и заживет!

А вот и первый придурок, саркастически подумал он. Над кроватью склонилось испуганное лицо Перепечко.

— А меня, это, послали, — Перепечко явно благоговел перед Максом и побаивался его.

Переведя взгляд на потолок и закинув ноги на спинку кровати, Макаров лениво ответил:

— Раз послали, иди. Ничего не поделаешь.

— Куда идти? — не понял Перепечко.

— Куда послали, — усмехнулся Макс.

Степа мотнул головой:

— Так меня за тобой послали. Тебе велено в бытовку идти, погоны пришивать.

«А шнурки им не отпарить?» — Макс закрыл глаза. Ничего, как-нибудь и без него обойдутся. Спрашивали они его, когда все как один под папочкину дудку плясали? Нет. Так что сами пришьют, да еще форму на стульчике аккуратно развесят. Эх, сейчас бы компьютер…

— Ты что, «сос», совсем оборзел?

Открыв глаза, Макс обнаружил, что за спиной окончательно перепуганного Перепечко стоит столь внушительных размеров старшекурсник, что Степа на его фоне выглядит чуть ли не Дюймовочкой.

— Ого, убойная сила! Чувствую, еще пару минут — и можно ложиться на пол. Разбудите, когда приедет спецназ, — Макс хотел было перевернуться на бок, но старшекурсник преспокойно схватил его двумя широкими горячими пальцами за ухо и потянул вверх. Да какое там потянул! Он его буквально поднял в воздух и поставил на пол. Но ухо не отпустил.

Перепечко в ужасе попятился.

Бугай приблизился вплотную к Максу, так что тот мог спокойно определить, что он ел сегодня на завтрак, и с расстановкой произнес:

— Вообще-то «сосов» у нас бить не принято. Но иногда они случайно и очень больно сами падают с кроватей или даже с лестниц. Неприятно, правда?

Если Макс и хотел что-то ответить, то попросту не мог, потому что боялся вместо связной человеческой речи издать вопль боли. От унижения и досады ком подступил к горлу. Но плакать нельзя было ни в коем случае.

— Ну что, идем с энтузиазмом пришивать погоны? — почти миролюбиво поинтересовался Бугай, ослабляя хватку.

Боль стала терпимее. Макс глянул прямо в глаза своему мучителю и вытянулся, как мог, учитывая, что его ухо все еще оставалось в руках старшекурсника, по стойке «смирно».

— Могу даже песню затянуть.

— Затягивай! — Бугай опустил руки, потом сложил их на груди и весьма иронически уставился на строптивого «соса».

Маршируя, Макс бодро направился к двери, поборов искушение потереть пострадавшее ухо.

— Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец…

За ним двигался эскорт в виде исполненного достоинства старшекурсника и тревожно трусящего сзади Перепечко.

В коридоре мимо ребят прошел задумчивый Леваков. Только что у него произошла не особо приятная встреча, поэтому на Макса и его сопровождение он, несмотря на всю помпезность данной процессии, внимания не обратил.

Когда Андрей выходил из бытовки, то нос к носу столкнулся с Сырниковым. Невозмутимо оглядев новую форму Левакова, Сырников (его волосы все так же казались примятыми, отчего голова выглядела настолько плоской, что на макушку хотелось поставить стакан) прищелкнул языком:

— Глазам не верю! Главный специалист училища по списыванию собственной персоной. Форма чужая не жмет?

Андрей сжал кулаки:

— Гад! Таких, как ты, в болоте топить надо.

Непроизвольно сделав шаг назад, Сырников выразительно поднял брови:

— Скоро у тебя такая возможность появится. Я имею в виду — побывать на болоте. Не слышал разве, что в нашей роте народу слишком много набрали? Ясное дело — не слышал, — не удержался от радостного комментария Сырников. — Так вот, достоверно знаю, что несколько курсантов с самого начала на особом учете у начальства стоят. Могу обрадовать — твоя фамилия в этом списке. Так что, студент, советую вещи пока не распаковывать. Если они у тебя, конечно, есть. Ты ведь интернатовский, кажется?

И, довольный произведенным эффектом, Сырников юркнул в бытовку.