Кадетство. Выбор

Но у забора их уже ждали. Макс предполагал нечто подобное, поэтому не сильно удивился. А вот на Печку было жалко смотреть.

Кантемиров и Василюк аж подскочили при появлении ребят. Прапорщик сделал было шаг навстречу, но остановился и в сердцах шлепнул себя по ноге.

— Явились, летчики-залетчики. Нет, товарищ майор, у меня слов, – кивнул он Василюку, — одни эмоции.

Майор смотрел только на Макса. Смотрел долго, не мигая. От этого взгляда Максу стало не по себе.

— Где вы были, суворовцы? — спросил он наконец.

Перепечко хотел было ответить, но Макаров опередил его и поспешно сказал:

— Это я, товарищ майор, пригласил суворовца Перепечко в кино.

Кантемиров коротко хохотнул:

— А барышня Перепечко не смог отказать кавалеру.

Василюк обернулся к прапорщику:

— Проводи суворовца Перепечко в казарму.

Печка неуверенно смотрел на Макса и не двинулся с места, пока тот не подтолкнул его:

— Иди, давай. Быстро.

Когда Кантемиров и Перепечко ушли, Василюк потер затылок и, не глядя на Макса, произнес:

— Пойдем, курсант Макаров, прогуляемся.

Они вышли на территорию училища. Вялый сентябрьский вечер взъерошил коротко стриженные волосы Макса. Пахло листьями и костром. Почему костром, неожиданно удивился Макс.

Шли они неспешно. Василюк не торопился начинать разговор. В училище еще горело несколько окон, остальные, в том числе и те, за которыми спал третий взвод, темнели и выглядели неприветливо и неуютно — совсем не так, как днем.

— Я, Макаров, многое понимаю, — в конце концов заговорил майор, — И что учиться ты здесь не хочешь, и что во сне видишь, как мы тебя выгоняем. Все понимаю, — он кивнул, — Другое мне непонятно. — Василюк остановился и впервые за то время, что ребята вернулись, посмотрел Максу прямо в глаза, — Не понимаю я, какую же это надо душонку подленькую иметь, чтобы товарища своего так подставить?

Какого угодно поворота событий ожидал Макс, но только не такого. От слов майора у него что-то вдруг опустилось внутри, как на самолете при посадке, и его словно жаром обдало. Перед глазами возник образ Печки, карабкающегося через забор. Макс невольно смутился. Одно дело, когда у тебя самого в глубине души мелькают сомнения — правильно ли ты поступил, и совсем другое, когда посторонний человек вдруг про это говорит. Особенно Макса задело замечание командира про «подленькую душонку».

— Да, может, ты и имеешь право злиться на весь мир. Допустим, – продолжил тем временем майор, — ты не самостоятельно выбрал этот путь, — он покачал головой, — Но ведь с Перепечко-то все иначе обстоит. Его родные в деревне, наверное, до сих пор поступление сына празднуют. А тут, нате-пожалуйста, вот он, ваш сын с вещами, забирайте, — Василюк скривился как от боли или сильного отвращения.

Отвращения к Максу.

— Нет, — испугался Макс, — Не надо Перепечко с вещами. Он же не виноват!

— Покинул самовольно территорию училища — значит, виноват, — отрезал майор.

Макс преградил путь командиру.

— Нет, не виноват! Это я его… обманом, — голос у парня дрогнул.

— А обманывать, суворовец Макаров, нехорошо, — неожиданно совсем другим тоном — слишком по-военному — сказал Василюк, — Наряд вне очереди. И Перепечко это тоже касается.

Не веря своим ушам, Макс переспросил:

— Так меня не выгоняют?

— Я два раза не повторяю, суворовец. Идите в казарму.

4.

В казарме было тихо, но едва Макс переступил порог, как понял, что никто не спит.

— Эй, Макар, — раздался громкий шепот Сухомлина, — что было-то?

Макс прошел к своей кровати. Перепечко приподнялся на локте и взволнованно спросил:

— Тебя выгоняют?

— Дождешься от них, — недовольно, но не злобно пробурчал Макс.

— Нет, а все-таки, что было-то? — не унимался Сухомлин.

Макаров обернулся и увидел, что почти весь взвод настороженно наблюдает за ним.

— Наряды раздавали. Нам с Печкой достались вне очереди, — краем глаза Макс заметил, как Перепечко облегченно опустился на подушку.

Утром после подъема в казарму пришел майор Василюк. Суворовцы, построившись, следили, как он неторопливо проходит мимо. Наконец, остановившись, Василюк громко произнес:

— Суворовец Макаров, выйти из строя.

Среди ребят волной прошел гул и сразу утих. Все-таки выгоняют!

Макс сделал шаг вперед и замер, глядя мимо майора, который тем временем продолжал:

— Я долго думал и решил. Решил назначить вице-сержантом третьего взвода суворовца Макарова, — Василюк почти улыбался. По крайней мере, глаза его смеялись. — Поздравляю, Макаров.

Слово «опешить» не до конца верно определяло те эмоции, которые испытал при этом Макс. Он резко повернул голову к майору и, не подумав, выпалил:

— За что?

Проигнорировав вопрос (да и вообще не глядя на Макса), Василюк продолжил:

— Есть у меня еще и другая хорошая новость. Последние дни показали, что пока далеко не все до конца осознали, куда они попали. В связи с этим объявляю специальные занятия на плацу и спортплощадке, а именно — усиленный курс физподготовки и строевого шага.

Суворовцы непонимающе переглянулись. Тогда Василюк повернулся к Максу, повышая голос с каждым словом:

— Вице-сержант, почему третий взвод еще в казарме?

— Трудный вопрос, товарищ майор, — ответил Макс.