Качели судьбы

Она не сопротивлялась, прильнула к нему, волшебный аромат обволакивает его, покрывало обвилось вокруг мужчины, он потерял равновесие и упал на землю, крепко обнимая свою любовь. Она закинула его голову и так сладко поцеловала, что даже больно ему сделалось. Сняла с него рубашку, поцеловала его грудь, там где трепещет от любви его сердце…Еще и еще…

«Да, да, еще, крепче, еще глубже! Какая сладкая боль!» — Она заглянула ему в глаза, — «Любимая! И как она хорошеет, прямо на глазах! Не только губы, но и щеки у нее стали розовые» — наклоняется над ним, ниже, ниже, сейчас они сольются…

С диким ревом ужасный черно-синий монстр напал на них. Схватил его любовь за ее чудесные волосы, оторвал ее и отшвырнул в сторону, — «убить его! Уничтожить!»

Николя с трудом приподнял отяжелевшую вдруг руку, оперся о землю, попробовал встать, почему то не смог. Рядом с ним с диким ревом темно-синий монстр кромсает его любимую ножом. Николя всхлипнул — скорее от страха, чем от боли. Почему то ныла шея острой, колючей, дергающей болью, и вся грудь горела, словно в огне, почему он весь мокрый и липкий? Голова у Николя, оглушенного нападением монстра, кружилась; перед глазами то и дело плыл отвратительный, болезненный туман, он с трудом поднял камень, изо всех сил, с всхлипом, ударил синего монстра, кажется попал, монстр зарычал, взмахнул огромной когтистой лапой, Николя отлетел в сторону, больно ударился о дерево, он положил руку на дерево, вцепился пальцами в зеленую кору — земля, последнее прибежище, уходила из-под ног, Николя со стоном сполз на землю, мир вокруг него потускнел…

…Эссейл знал, что там, у озера, его ждет нечто ужасное — древнее зло, гораздо более древнее, чем эти горы и долина. Над темной водой клубился плотный белый туман; сквозь его матовую завесу пробивался необычный белый солнечный свет. Отвратительная, ящероподобная тварь с хлюпаньем присосалась к полубессознательному Николя, Эссейл видел, что по его голой груди нескончаемым потоком текла кровь. Монстр запустил свои щупальца очень глубоко, присосался к мужчине, словно жадный паразит. Дракатон с ревом налетел на монстра. Он кромсает тварь ножом, он покрыт вонючей слизью. Сильный удар в живот заставил его согнуться от боли; пальцы скользнули вниз по волосатой груди противника. Следующий удар со стороны камнем по голове — взмах рукой, по чему-то попал, еще один удар сбил его с ног, и он покатился по пологому склону в сторону озера.

Острая боль полоснула его по лодыжке, — «тварь кусачая» — вслепую удар ножом, пронзительный визг, Эссейл почувствовал, что его противник обмяк. Он оттолкнул вонючее тело ногами. Лег на землю, подышал. Надо идти, нет времени…

— Что ты с ним сделал? — Женский визг больно ударил по ушам, Эссейл поморщился, правая нога дракатона была сплошной раной — рваные брюки на ней висели оборванными клочками. Эссейл хрипло, тяжело дышал. Окровавленный, бледный Николя висел на дракатоне, еле передвигая заплетающие ноги,

— Эссейл, что произошло? — спросил Мейз, лицо которого сохраняло встревоженное выражение, и внезапно окутывающий туман беспокойства на мгновение расступился. Сквозь него проступило что-то ужасное — блестящее металлическое лицо страха.

— Срочно уходим, — напряженным голосом приказал дракатон, — на него напала тварь из тумана, он…

— Не думаешь ли ты, урод… — Начал было Заррот, но тут кто-то пронзительно закричал в стороне. Неужели в человеческих легких может хватить воздуха на такой долгий пронзительный крик?

— Не-е-е-т-а-а-а-а! Нет! А-а-а-а! Мертва-а-а-а-а! А-а-а-а-а!

Гомон возбужденных голосов, крики, вопросы — все смолкло. Лица студентов вдруг стали бледными и какими-то плоскими, словно двухмерными.

— О, боги, о, боги, о, боги… — забормотала Ганна, взъерошив рыжие волосы обеими руками.

Неожиданно крик оборвался, словно его отрезало…

Глава 5

Они бежали прочь от страшного озера, ужасного тумана, тяжело дыша, жадно хватая жаркий, сухой воздух пересохшими ртами. Они потеряли троих в ужасной долине — ребята так и не нашли Кая и Глена в лагере — молодые маги не до конца понимали что происходит, но всей кожей ощущали — это что-то страшное и непонятное, черного цвета. Джеймс и Драйт поддерживали с двух сторон еле живого, дрожащего в ознобе от потери крови Николя. Оставшиеся в живых постоянно думали о павших и тревожные, яркие воспоминания о страшной сцене у озера, всплывали в их сознании — какой они нашли Нетту — зловонное и кровавое месиво.

Значит Нетта не предавалась игривой любви! Значит ее там кто-то… Долго и со вкусом поглощал… Совсем недалеко от них! Эта мысль ударяла по обнаженным нервам, заставляла ускориться — сколько она там стонала — тридцать минут, дольше, совсем рядом и никто ничего не заметил! — «Это мог быть я, на ее месте! Хотя конечно, несомненно я не такой болван, чтобы позволить кому то сожрать меня и даже не пискнуть на помощь!»