Вокруг них простиралась… Стройка. И что важно, стройка эта располагалась у края купола, у самой несущей стены. Предусмотренная требованием департамента строительства дорога между стеной и стройкой была, но движения по ней не наблюдалось — наверное, закрыта. Район застройки, пока всё не достроят — не откроют. Но его потащили дальше, через дорогу, на ту сторону!
Неприметная будка, вход в технический тоннель. Конвоиры шли быстро, с сервами в скафах они могли себе это позволить — вес среднего человека в них воспринимается не тяжелее арбуза. В будке никого — стоило догадаться. Зев тоннеля. Затем несколько сот шагов по тоннелю в полной темноте.
Свет. Пещера — ибо неубранное от строительного мусора помещение другим эпитетом называть не хотелось. И вход в шлюз-камеры внешнего выхода с надписями: «Опасно! Атмосфера!». И значками высокой температуры, давления и токсического отравления на круглых люках с кремальерой.
— Куда вы меня… Что вы со мной… — он снова попытался дёрнуться, но это было бесполезно.
— Молчать! — ответил один из идущих сзади конвоиров, и его потащили дальше — к одному из шлюзов.
Шедший перед процессией боец раскрутил кремальеру, после чего трое его напарников, не без напряга (с их-то сервами) отворили люк, открывая полость большой транспортной камеры перехода. Такие предназначены для аварийного прохода дронов и грузов, и расположены по периметру каждого купола на равном расстоянии. И не только по периметру, на некоторых верхних отметках такие тоже есть. В случае угрозы разрушения, ремонтные бригады максимально быстро отреагируют, и окажутся на максимально близком от точки напряжения расстоянии.
— Нет! Не смейте! Что вы делаете?! Вы не имеете права! Я не… Я ничего не сделал! Кто вы? — выкрикнул он напоследок единственный правильный вопрос. Но было поздно. Его втолкнули в камеру перехода, после чего толстенный полуметровой толщины люк за его спиной встал в пазы. Закрывали его четверо бойцов в броне — без помощи вспомогательных устройств даже четверых человек, чтоб его закрыть, не хватило бы. Послышался звук закручивающейся кремальеры.
— Выпустите меня! Вы-пус-тите!
— ПА-МА-ГИ-ТЕ — заорал сеньор, барабаня по внутренней титанированной поверхности камеры смерти.
В камере перехода горел свет, причём не красный аварийный, а полноценный технический — камера была предназначена не только для дронов, но и для живых ремонтников. Раздалось противное шипение, и приятный женский голос сообщил:
— Внимание персоналу! Начинаю впрыск тестовой партии атмосферного воздуха. У вас сто секунд для проверки герметичности скафандров. Начинаю отсчёт. Девяносто девять…
Шипение стало сильнее. Тестовая — это значит, его не раздавит. Искин осуществляет впрыск в камеру небольшого количества «забортного» воздуха, чтоб ремонтники проверили датчики и убедились, что под внешними слоями скафов кислотность не изменилась. Там между слоями куча датчиков на кислотность, читай на герметичность от микротрещин. После ста секунд давление в камере будет расти, но тоже медленно, проверяя скафандры теперь уже на прочность и жаростойкость. И только минут через пять медленного нагнетания система откроет внешний люк, полностью выравнивая давление с атмосферным.
Но сеньор понимал, он этого уже не увидит. Умрёт гораздо раньше, надышавшись диоксидом серы, хлором, соляной и серной кислотой, в изобилии водящихся в атмосфере планеты. По его прикидкам, у него будет с полминуты после начала поднятия давления, и это в лучшем случае.
— НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! ВЫПУСТИТЕ-Е-Е-Е-Е МЕ-Е-Е-Е-НЯ-Я-Я-Я!!! кричал он под шипение прибываемого воздуха. — Я НЕ ВИНОВА-А-А-А-А-А-А-А-АТ!!!..
— Это кислород, сеньор. Чистый кислород!
Сеньор не понимал. Смотрел бешенными глазами на людей, ввалившихся к нему в камеру, набравшую до этого достаточно избыточного давления, чтоб сдавило уши. Сейчас уши не давило, но газ продолжал поступать из решётчатой трубы выравнивания давлений, и это напрягало.
Сделав над собой колоссальное усилие, он успокоился, уняв бешено стучащее сердце. И первый раз за последние несколько минут задумался над тем, что произошло.
…Как и когда раскрутилась кремальера, он, за шипением и собственным стуком, не услышал. Услышал лишь хлопок выходящего через люк воздуха. Выходящего ВНУТРЬ КУПОЛА. После чего люк неспешно раскрылся, продемонстрировав ему толпу из добрых двух десятков человек. Которую возглавлял некто с улыбающимся и ОЧЕНЬ знакомым лицом.
— Добрый день, сеньор! Я — Пабло Ибаньес! — пафосно произнёс незнакомец. — А это означает, что ВАС РАЗЫГРАЛИ!
Человек, стоящий за говорящим, держал в руках портативную камеру высочайшего разрешения. Дорогущая штукенция. Телевидение. За ним ещё чуть дальше маячили люди, но пока сеньор не мог сконцентрировать взгляд даже на этих двоих.
— Да, сеньор, не переживайте так, ЭТО БЫЛ РОЗЫГРЫШ!!! — говорил понятные, но совершенно дикие слова телеведущий. — Ваш коллега по имени Хуан просил разыграть вас, и…