Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Да, я понял. Сейчас подъеду, — закончил речь гэбэшник, эта фраза осталась запечатлённой в памяти системы внутреннего наблюдения школы, попавшая в материалы открытого на него дела, после чего сеньор вышел наружу. На крыльце не останавливался, не курил (сеньор вообще не курил после армии, несмотря на приличный багаж в тридцать прожитых после неё лет), сразу спустился на пешеходную дорогу и пошёл к парковке. Пройти ему надо было двести метров. Двести метров до спасительного зева люка паркинга, укрывшись в котором с ним не могло произойти ничего криминального. Просто потому, что скройся он с общих глаз, мир вокруг перестал бы быть зрителем, а Хуан, этот продуманный сукин сын, умеет в этой жизни только одно — играть на публику. Без публики его таланты оказываются не востребованными, бессмысленными; без публики он не может придумать ни одного по-настоящему большого дела. Это его ахиллесова пята, и взрослые вокруг уже начали понимать это (в отличие от него самого). Впрочем, он и сам интуитивно догадывается о сём прискорбном феномене, интуиция у этого сукиного сына, по отчётам множества наблюдателей, работает превосходно.

Сеньор знал про Хуана всё, что было в базе данных пятого управления. Знал про ангар в Северном Боливаресе. Знал про фонтан в школе генерала Хуареса. Знал, наконец, про бойню школяров там же чуть позже, в конце учебного года. Как и о других его выходках, вроде бомбы на концерте русской радиостанции или букета голубых роз дочери известнейшего криминального барона (за которыми, розами, фоном, никем не замеченным осталось нападение на охрану барона и её феноменальную нейтраллизацию). Сеньор был аналитиком, матёрым волком, волчищей!..

…Но проморгал простейший выпад из всех, какие существуют. Более того, из тех, которые уже были испробованы заинтересовавшей его персоной. Сеньор позволил троим скейтерам приблизиться к себе на опасное расстояние столкновения… Которое не замедлило произойти.

— С-стоять! Куда, сучок!

Но не на того напали! Сеньор при всех разовых промахах был тем ещё волком, и поняв, что происходит, сумел блокировать руку одного из напавших, сбив его с доски на землю. Прыжок на второго — и тот также слетел со скейта. Теперь вывернуть руку и ему. Третий, видя, что происходит что-то не то, не по плану, вскочил на доску и дал дёру с места нападения…

…Но дальше история покатилась по непредвиденному сценарию. Отъехав метров на сто, мелкий сучок неожиданно остановился и заорал во всё горло:

— Помогите! Убивают! Спасите!

Ровно через секунду парни с вывернутыми сеньором руками влились эти причитания своими голосами, образовав хор убиваемых несовершеннолетних:

— А-а-а-а-а! Пустите! Помогите!

— Убивают! Грабят!..

Был вечер, в районе пяти по Каракасу. Школа искусств крёстного королевы по определению не могла располагаться в бедном районе, а значит, вокруг простирался Центр, одна из его окраин. А Центр — это офисы, магазины, и главное, люди. Люди шли по пешеходной дороге не толпами, как работяги на окраинах, иначе бы и скейтерам проехать тут не было бы возможно, но достаточно плотно, чтобы быстро создать массовку.

— Сеньор, что вы делаете? — подошёл к госбезопаснику высокий стройный сеньор в галстуке и с чемоданом для бумаг. — Немедленно отпустите детей!

— Он говорит, что мы украли у него пистолет, но мы не кра-а-а-ли! — заголосил один из пойманных, пуская насквозь фальшивую, но профессиональную, очень красивую слезу. О её фальшивости собирающаяся массовка не имела ни малейшего понятия, а вот красоту люди оценили моментально:

— Что он делает?

— Скажите, пусть отпустит детей!

— Изверг!

— Уважаемый! Всё в порядке?..

Сеньор из органов похолодел. Спина его покрылась мурашками от осознания, в какое только что влип дерьмо. Но причиной этого стали не причитания массовки — бывал он в передрягах и покруче. Он вдруг понял, что уже минут десять не чувствует своего табельного оружия! Несмотря на то, что то расположено не где-нибудь, а в наплечной кобуре!

Он прикрыл глаза, отрешаясь от мира, и восстановил картину. Это была девочка. Гитаристка. Она и ещё трое ребят её возраста шли по коридору, что-то оживлённо обсуждая. Настолько оживлённо, что девочка развернулась к мальчишкам, и, жестикулируя руками, что-то доказывала. И так и идя спиной вперёд, врезалась в него. После чего с разворота заехала ему в бок футляром с гитарой, висевшим за плечом на лямке.

— Сеньор, простите!

— Извините!

— Это мы виноваты! — тут же подлетела эта саранча, мальчишки, и начали извиняться за спутницу. В руках у них также были гитары, говорили они с противоположных сторон одновременно, и на миг вокруг воцарился хаос». Бла-бла-бла» парней и извиняющейся и даже покрасневшей девчонки, четыре гитарных футляра перед глазами, и…

— Пустите! Пустите нас, сеньор! Мы ничего не сделали! Мы не виноваты! — изо всех сил дёргались малолетние преступники у него в руках.