К востоку от Эдема

Или другой фермер обходит дубовую рощу, все деревья как на подбор и горят жарче угля. Лучших дров в целом свете не найти. В кармане у него завалялась газета с объявлением: «В Лос-Анджелесе один корд[4]дубовых дров продается по десять долларов». «А что, – думает фермер, – вот протянут до наших мест железнодорожную ветку, и я разложу рядом с рельсами свои отлично распиленные сухонькие дровишки по полтора доллара за корд. Ладно, с учетом всех расходов, даже если «Саузерн-Пасифик» сдерет за доставку три с половиной доллара, все равно получу с каждого корда по пять долларов, а только в одной этой рощице три тысячи кордов. Вот и выходит пятнадцать тысяч чистой прибыли.

Находились и такие, кто, задыхаясь от восторга, разглагольствовал об оросительных каналах, которые принесут воду всей долине. В такие моменты казалось, будто вокруг их голов появляется сияющий нимб. Кто знает, может быть, и нам доведется увидеть это чудо? А еще говорили о глубоких колодцах, которые пробурят чуть ли не до самого центра земли и станут качать воду паровыми насосами. Нет, вы только представьте, какие здесь будут собирать урожаи! Черт возьми, да при таком количестве воды наш край превратится в цветущий сад!

А еще кто-то, совсем уж сумасшедший, утверждал, что скоро изобретут способ возить персики аж до Филадельфии, и они останутся свежими, душистыми и сочными, как тот, что у меня в руке. Разложат по ящикам со льдом или еще что придумают.

В городах вели разговоры о канализации и туалетах прямо в доме. У некоторых такие уже имелись. А еще на перекрестках повесят фонари с дуговыми лампами и установят телефоны. В Салинасе все это есть. Одним словом, будущее сулило безграничные возможности. Очень скоро люди станут прямо-таки купаться в счастье, и всеобщее благоденствие хлынет в долину бурным потоком, подобно реке Салинас в марте самого щедрого на дожди года.

Глядя на пересохшую в пыль землю и уродливые, растущие как грибы городишки, люди видели прекрасное будущее. Кто знает, может, оно наступит еще при нашей жизни? Вот почему не стоило насмехаться над мечтами Сэмюэла Гамильтона. А уж он давал волю фантазии и делал это с особым наслаждением, как никто другой. В его устах самая бредовая идея не казалась глупостью, особенно когда приходили известия о грандиозных переменах в Сан-Хосе. В одном только Сэмюэл опростоволосился, выбиваясь из общего ряда. Он, видите ли, сомневался, что, обретя сказочное благополучие, люди будут счастливы.

– Будем ли мы счастливы? Да он совсем рехнулся! Уж только бы дожить до золотых денечков, вот тогда сам увидишь!

А Сэмюэл вспоминал историю двоюродного брата матери, которую слышал еще в Ирландии. Он был знатен, богат и красив, но вдруг взял да и застрелился прямо на обитом шелком диване, рядом с красивейшей на свете женщиной, которая его любила.

– Человек – существо ненасытное, – говаривал Сэмюэл. – И все блага в мире не удовлетворят его аппетитов.

Адам Траск возлагал большие надежды на будущее, но и сейчас жизнь дарила ему немало радостей. С замирающим сердцем он смотрел на Кэти, тихо греющуюся на солнышке. Ребенок в ее чреве рос, и он любовался прозрачной нежной кожей жены, которая наводила на мысли об ангелах с открыток в воскресной школе. Ветерок шевелил сияющие волосы Кэти, и стоило ей поднять глаза, как Адама охватывал исступленный, щемящий душу восторг, сродни великой печали.

Уже говорилось, что Адам пребывал на своей земле в полном блаженстве, как ухоженный сытый кот, но и в Кэти тоже было много кошачьего. Она обладала отличительной чертой, присущей животным, и умела отказаться от всего, чего нельзя получить, а потом, выждав время, достигала цели, которая ей по плечу. Эти два бесценных дара давали Кэти огромное преимущество. Беременность стала для нее неожиданностью, и когда после неудачной попытки сделать аборт доктор пригрозил ей судом, Кэти отказалась от опасной затеи. Однако это не означало, что она смирилась. Кэти относилась к беременности как к тяжелому недугу, который надо пережить, хотя и придется потерпеть. Брак с Адамом тоже был случайностью. Попав в ловушку, она воспользовалась наиболее подходящим способом, чтобы выбраться из нее. В Калифорнию Кэти ехать тоже не хотелось, но на тот момент других вариантов не представилось. Еще будучи ребенком, она научилась одерживать победу над противником, используя его же оружие. Если нельзя сопротивляться мужской силе, можно легко направить ее в нужное русло.