К востоку от Эдема

Он достал блюдо с пирожками и поставил на стол.

– Люблю, когда черствые.

В кухню влетела сиделка.

– Аппетитно выглядят! – Взяв пирожок, она надкусила его и затараторила, жуя: – Где тут телефон? Аптекарю Крафу позвоню, не возражаете? Заказать кое-что надо. И постельное белье – где у вас белье? Раскладушки тоже не вижу. Вы уже газетку прочитали? Где, говорите, телефон-то? – Взяв еще один пирожок, она исчезла.

– Он что-нибудь сказал? – негромко спросил Ли.

Кэл качал головой как заведенный.

– Тяжело будет, я знаю. Но доктор прав. Человек, в сущности, удивительное животное, все вынесет.

– А я нет. – Голос Кэла звучал глухо, безразлично. – Я не выдержу. Ни за что не выдержу. Надо кончать… Я должен…

Ли яростно схватил его за руку.

– Щенок! Трус поганый!.. Погляди вокруг себя. Сколько замечательного в жизни, а ты… Только попробуй, заикнись еще раз… С чего ты взял, что твое горе глубже моего?

– Да не от горя это. Я ему все выложил. Я убил собственного брата. Убийца я – вот кто. Теперь он все знает.

– И он сказал, что ты убийца? Говори прямо, сказал?

– К чему ему говорить. Я и так понял, по его глазам. Его глаза все сказали. Куда мне теперь деться? Нигде мне места нет…

Ли облегченно вздохнул и отнял руку.

– Кэл, выслушай меня, мальчик, – терпеливо начал он. – У Адама поражены некоторые центры головного мозга. Думаю, что кровоизлияние затронуло и зрительные нервы, то есть тот участок в коре, от которого зависит зрение. То, что ты видишь в его глазах, – это скорее всего следствие разрыва кровеносных сосудов в зрительной сфере. Помнишь, он совсем не мог читать? Это не потому, что у него вдруг испортились глаза. Это от давления. Поэтому нельзя по глазам судить. Откуда тебе знать, обвиняет он тебя или нет.

– Обвиняет, я знаю. Его глаза сказали, что я – убийца.

– Да он простит тебя. Обещаю!

В дверях появилась сиделка.

– Ты что-то обещаешь, Китай? А как насчет обещанного кофейку?

– Сейчас сварю. Как он?

– Уснул, как младенец! Почитать что-нибудь в этом доме найдется?

– Что именно вы бы хотели?

– Что угодно, лишь бы о ногах не думать. Набегалась за день-то.

– Кофе я скоро принесу… А почитать – могу предложить неприличные рассказики, французская королева сочинила. Правда, они, может быть, слишком…

– Тащи их сюда вместе с кофием, – скомандовала она. – А ты бы прилег, парень. Нас тут двое в случае чего. Эй, Китай, не забудь книжку принести!

Ли поставил кофейник на газ и подошел к столу.

– Кэл!

– Чего?

– Сходи к Абре.

2

Кэл стоял на ухоженном крыльце и давил на кнопку звонка. Наконец над ним вспыхнул яркий свет, загремел болт, и из-за двери высунулась миссис Бейкон.

– Мне нужно видеть Абру, – сказал он.

– Что?! – переспросила миссис Бейкон и раскрыла от изумления рот.

– Мне нужно видеть Абру.

– Нельзя, она уже спит. Уходи.

– Мне нужно видеть ее! – закричал Кэл. – Неужели не понимаете?

– Уходи немедленно, или я позову полицию.

Из дома раздался голос мистера Бейкона:

– Что там такое? Кто это?

– Это не к тебе. Иди ложись, ты же болен. Я сама разберусь. – Она обернулась к Кэлу: – Вот что, убирайся-ка с моего крыльца. Если опять вздумаешь трезвонить, я вызову по телефону полицию. Вон отсюда! – Дверь захлопнулась, стукнул болт, свет погас.

Кэл стоял в темноте и улыбался, представляя, как к нему подваливает старый Том Мик и интересуется: «Привет, Кэл! Ты чегой-то тут надумал?»

Из-за двери раздался голос миссис Бейкон:

– Ты, вижу, еще здесь? Немедленно уходи! Чтобы духу твоего не было!

Кэл не торопясь прошел по дорожке к калитке и свернул к дому, но на углу его нагнала Абра. Она вся запыхалась от бега.

– Через черный ход выскочила! – объявила она.

– Они же все равно узнают.

– Ну и пусть!

– И ты не боишься?

– Нет.

– Абра, – сказал, помолчав, Кэл. – Я – убийца, из-за меня погиб брат, а отца разбил паралич.

Обеими руками она вцепилась в его руку.

– Ты слышала, что я сказал?

– Конечно, слышала.

– Абра, и мать у меня была проститутка.

– Я знаю, ты говорил. А у меня отец – вор.

– Во мне ее кровь, Абра, неужели ты не понимаешь?

– А во мне – его.

Кэл пытался собраться с мыслями, оба молчали. Дул холодный ветер, и они невольно пошли быстрее, чтобы не продрогнуть. Уже остались позади последние уличные фонари, уже кончилась на краю города мостовая и перешла в проселочную дорогу, которую развезло от весенних дождей, а они все шли и шли в беспросветную мглу по скользкой черной грязи, и сырая от росы трава на обочине хлестала им по ногам.

– Куда мы идем? – спросила Абра.

– Мне хочется убежать. Убежать от отцовских глаз. Они все время передо мной. Я их вижу, даже когда сам закрываю глаза. И так будет всегда. Отец умрет, а его глаза все равно будут смотреть на меня и говорить, что я убил брата.

– Ты его не убивал.

– Нет, убил. И его глаза говорят, что убил.

– Зачем ты так говоришь? Куда мы идем?

– Тут уже недалеко. Котловина, водокачка… и ива. Ты помнишь, там стоит большая ива?

– Да, я помню эту иву.

– У нее ветви свисают до самой земли, и получается как шатер.

– Я знаю.

– И днем, после уроков… когда вовсю светило солнце… вы с Ароном раздвигали ветви и входили туда… и вас не было видно.

– Ты подглядывал?