К морю марш вперед!

Пока Наполеон отсутствовал во Франции, стало известно о событиях, которые вряд ли можно назвать счастливыми для Первого консула. Это касалось прежде всего Египетской армии, которую Наполеон тайно покинул в августе позапрошлого года. Дивизионному генералу Жану-Батисту Клеберу, которому было передано командование всеми французскими войсками в Египте, Наполеон оставил запечатанный конверт, в котором лежала записка, объясняющая его поступок, и долг в семь миллионов франков. Для прочих же было заявлено, что главнокомандующий уехал во Францию, чтобы собрать новый флот взамен погибшего при Абукире и подкрепления. Наполеон обещал вернуться через три месяца.

Клебер, впрочем, не сомневался в том, что «этот типчик» – так он презрительно называл своего бывшего начальника – в Египет больше не вернется. Старый служака, однако, не опустил руки, а сумел нанести в марте 1800 года мамелюкскому вождю Ибрагим-бею поражение при Гелиополисе и подавить вспыхнувшее весной того же года восстание египтян. Турки были разбиты и отброшены в Сирию. А Клебер начал переговоры с турками и англичанами о почетной эвакуации остатков армии во Францию.

Но 14 июня 1800 года (по иронии судьбы, в день победного для Наполеона сражения при Маренго) генерала Клебера убил мусульманский фанатик. А дальше началась агония когда-то победоносной армии. 8 марта 1801 года неподалеку от Абукира высадился британский десант под командованием генерала Ральфа Аберкромби. Потеряв 1100 человек из высаженных шести тысяч, турки и англичане начали теснить французов.

Принявший командование после смерти Клебера генерал Мену, перешедший в магометанство и сменивший имя Жан-Франсуа на Абдаллах, попытался снова начать переговоры с противником. 20 марта 1801 года под Александрией он дал сражение 14-тысячной армии генерала Аберкромби. Французы потерпели поражение. Слабым утешением для них стало то, что в бою получил смертельное ранение командующий британскими войсками.

16 мая французский генерал Огюстен Бельяр разбил противника при Аль-Зауме. Но эта победа стала «лебединой песней» Египетской армии, которая к тому времени удерживала лишь Александрию и Каир.

Наполеон, прекрасно понимая, что дни французской армии в Египте сочтены, все же тешил себя надеждой на то, что еще можно как-то продержаться, а потом и попытаться выручить опытных и храбрых солдат и офицеров, получивших бесценный опыт войны на Востоке.

Но в июне этого года наступила развязка. В Каире, окруженный турками и британцами, генерал Бельяр подписал конвенцию о сдаче города. Известие об этом только что поступило в Париж. Наполеон был в ярости.

– Как Бельяр, герой многих сражений, не принудив противника развернуть свои силы, не сражаясь, не попытав счастья, капитулировал перед британцами! Он сдал столицу Египта со всеми ее складами, с четырьмя сотнями вполне исправных пушек, мощными фортами, не сделав ни единого ружейного выстрела! И кто капитулировал? Лучшие в мире солдаты!

Первый консул бегал по своему кабинету, мимоходом смахивая на пол со стола бумаги и в раздражении пиная ногами некстати подвернувшийся ему стул.

– Когда армии полагают, что из критического положения можно выйти без бесчестья посредством заключения конвенций – тогда все потеряно. Это все равно, что доверить оборону и честь оружия старухам с веретенами! Почему Бельяр капитулировал? Кто дал ему право вести себя так пацифистски? Ведь он получил от Республики право посылать ее солдат на смерть ради ее защиты, но не право спасать их за счет общественного блага!

– Скажите, Андре, – спросил он у меня, – как у вас в России поступили с таким вот Бельяром?

Я замялся, пытаясь объяснить Наполеону, что в русской армии не принято сдаваться врагу. А командиров, которые решатся это сделать, ждет суровое наказание.

– Эх, Андре, – с горечью произнес Наполеон, – а ведь Бельяр был одним из храбрейших моих командиров. Он доказал это во время Итальянской кампании. При Арколе он закрыл меня своим телом, и предназначенная мне пуля попала в него.

Первый консул еще раз перечитал донесение.

– Это ужасно, Андре! В Каире капитулировала армия численностью 14 тысяч человек. Правда, согласно конвенции, всех их должны отправить на английских и турецких кораблях во Францию. Я щедро награжу всех – кроме, естественно, Бельяра – и создам из моих египетских храбрецов что-то вроде «восточной гвардии». Такие солдаты понадобятся нам во время совместного с русскими похода в Индию. Кроме того, меня радует то, что вместе с моими храбрецами во Францию отправят пушки, знамена, оружие и все те драгоценные раритеты, которые мы нашли в Египте.

– Простите, но вы уверены, что британцы не нарушат условия подписанной генералом Бельяром конвенции? Ведь обитатели Туманного Альбиона всегда славились свойством не соблюдать данные ими обещания.

Наполеон мрачно кивнул и покачал головой. У него тоже сложилось вполне определенное мнение о британцах.