К далеким голубым горам

– Ты можешь избавиться от кандалов, – сказал он, – если подкинешь что-нибудь тюремщику, а если еще подкинешь, сможешь жить неплохо, только не дай им подумать, что у тебя кончаются денежки, потому что тогда тебя закинут в самую поганую дыру, какая тут есть, и оставят там гнить заживо. В этих тварях нет ни капли человеческих чувств. Много людей тут умерло.

Его звали Хайатт. Я обнаружил, что он мне нравится. Мне страшно нужен был человек, знающий, что к чему в Ньюгейте.

– Кроппи – вот кого тебе надо повидать, – посоветовал он и подмигнул многозначительно. – Генри Кроппи – вот кто тебе нужен, приятель: кровавая скотина, зверюга, готовый тебя убить голыми руками.

– У меня тоже есть пара рук, – заметил я.

– Ну да, только в его лапах есть какая-то дьявольская сила, и он наслаждается, когда может наложить их на какого-нибудь бедолагу. Ежели он убьет тебя, так ничего не потеряет, а если ты его убьешь – ждет тебя Тайберн или Пристань Казней.

Какой-то нечистый огонек осветил его лицо.

– Говорят, ты знаешь, где находится сокровище… золото, быть может, и драгоценные камни. Это что, правда?

По нынешним временам человек, ничего не имеющий, никому и не нужен, но если есть шанс поживиться, даже лучшие из людей могут иногда заколебаться, так что я лишь пожал плечами.

– Да пускай думают, что хотят, – сказал я. – А сам я ничего не признаю и ничего не отрицаю.

Когда монетка-другая попала в нужную руку, с меня сняли оковы, перевели в обиталище получше и, как выяснилось, я получил возможность выбирать пищу. Однако у меня и мысли не было задерживаться здесь надолго.

Вот-вот начнутся допросы.

– Оно вот так примерно будет, – говорил Хайатт. – Сперва они станут говорить ласково, попытаются добыть, что им нужно, без особых усилий, но если не добудут, пустят в ход силу.

Неделю я ходил по тюрьме – нос сводило от мерзкой вони, но я старался разглядеть все, что тут делается, и всех, кто тут есть, ибо помощь может прийти с самой неожиданной стороны, а я был не в том положении, чтобы отталкивать руку помощи, как ни груба она.

Мужчины и женщины были здесь перемешаны вместе, кругом бегали какие-то дети, все в самом грязном тряпье, с выпачканными руками и лицами, и самые отвратительные преступники содержались здесь вместе с несостоятельными должниками и теми, кого бросили в кутузку за ересь, что было несложным делом, если кто слишком вольно высказывался о Королеве или Церкви.

Однажды меня привели в отдельную комнату, где сидели два человека. Один – тонкий, с туго стянутыми жестокими губами и в мелко завитом парике. Он разглядывал меня с отчужденным, далеким видом.

Второй был весь квадратный, солидный, вроде бы армейский чин, если я правильно угадал, а может – капитан военного корабля.

– Вы – Барнабас Сэкетт? – спросил этот.

– Я Сэкетт, и верный йомен Англии, – добавил я. – И еще восхищенный поклонник Ее Величества.

– Таких много, – кратко ответил он. – Но перейдем к делу. Вы продали некие золотые монеты Коувени Хазлингу и другим лицам?

– Продал.

– Где вы взяли эти монеты?

Пересказ событий того дня, когда я нашел эти монеты, был делом несложным, а далее я рассказал, как, поняв, что древности могут оказаться ценными, отправился в другие места и сумел найти еще кое-что.

– Вот так быстро? И так легко?

– Повезло – счастливый случай. Один шанс из тысячи, я полагаю, хотя в Англии много мест, где находят старые монеты.

– Ваш дом стоит на болотах?

– Да.

– Вы живете невдалеке от залива Уош?

– Ну, на некотором расстоянии, я бы сказал.

– Но вы его знаете? Приходилось вам по нему плавать?

– Много раз.

– Вы знаете историю о гибели королевской сокровищницы?

Долгие часы они допрашивали меня. У человека в парике были холодные свирепые глаза, и в них не отражалось ни капли милосердия ко мне или же веры в мои рассказы.

В конце концов он вмешался в разговор.

– К чертовой матери этого лжеца, Суолли! Говорил я вам, толку из этого не будет. Говорю вам, дыба… или тиски для пальцев. Он быстренько скажет правду. У этой породы нет стойкости, чтобы выносить боль.

– А как насчет вашей породы? – грубо сказал я. – Я так думаю, у вас на боль тоже брюхо слабовато… Ладно, хватит с этим. Я вам правду сказал. Коли не желаете верить, делайте, что хотите, потому что больше мне вам сказать нечего.

Он уставился на меня, потом ударил по лицу тыльной стороной ладони. Удар был так себе, и я усмехнулся.

– Стояли бы мы тут оба со шпагами, я бы вам за это отворил кровь, – сказал я.

– Что?! Ты мне угрожаешь? Да ты!..

– Я – англичанин. Свободнорожденный. А человек, который бьет вот так заключенного, – трус, и вы, сэр, дважды трус.

– Эй! Хватит уже этого! – внезапно вскочил на ноги Суолли. – Извините, сэр Генри.

Он уставил в меня указательный палец.

– Вы! Вы скажете нам, где лежит королевское сокровище, или клянусь Господом, вас подвергнут допросу под пыткой!

– Я уже сказал вам все, что знаю. Вы даром тратите время. Да стал бы я собираться в Америку, будь у меня такое сокровище?

Суолли пристально посмотрел на меня, потом улыбнулся – губы у него были толстые, отталкивающие.