Изнанка

Пришел в соседний двор, к себе домой, упал тяжелым кулем посреди двора, и вдруг расплакался. Я закрыл лицо ладонями, тело сотрясали беззвучные рыдания, что быстро перешли в громкие некрасивые бабские всхлипывания. Под мышками ткань моментально взмокла, и мимо потек резкий кислый запах пота, смешиваясь с цветочным ароматом. Снизу ствола цветов почти не было, только сухие ветки колючками торчали во все стороны. А надо мной густыми плитами нависала сирень.

Если бы полил дождь, не думаю, чтобы вымочило как следует – толстые, надменно выпяченные четырехлистия впитали бы любую влагу, насухо вобрали бы любые подношения.

Почему-то я подумал, что скорее всего не успею на вечерний поезд. Задумался, зачем мне поезд, ведь я не собирался никуда уезжать. Но это чувство безысходности, и понимания, что на поезд не успеть жгло изнутри. Тут же я вспомнил, что от меня ушла Лидия, и зарыдал. «Всё кончено» повторял я как в бреду, пытаясь остановить этот поток ненужных слов, но не мог.

Под крыльцом валялось несколько чурбанов, и топор. Я, схватив его за тяжелую рукоятку, принялся рубить многочисленные стволы дерева. С волос текли длинные струйки пота, а по мокрой спине уже бежал холод, подхватив движение воздуха с реки.

С губ внезапно сорвалось четверостишие песни, что пели нам с Лидией на нашу свадьбу её подружки:

Вьюн над водой, ой, вьюн над водой,

Вьюн над водой расстилается.

Жених у ворот, ой, жених у ворот,

Жених у ворот дожидается.

Я всхлипывал, стараясь не трогать опухшие, все как в песке красные глаза, вытирая одним мазком рукава всё лицо. Мелкие белые цветы мокрым снегом летели вниз. Не кружась, тяжело осыпаясь, устилали ноги, смешивались с землей, легко растирались ботинком.

В глубине тела трепыхалось зловонное, тревожное решение, требующее смелости, и в противовес примирения. Я знал, что веревка лежала в глубине сарая, там же к потолку был прикручен огромный проржавевший крюк. Тут раньше скотину резали, и весь сарай утыкан этими крюками. «Вот тут и закончу, вот тут и закончу» бормотал я, вглядываясь в стволы сирени.

Я рубил и рубил, и стук топора эхом летел, и отзывался в каждом углу двора.

Глава 3. Черный лес.

Холод понемногу отступал, и словно вынырнув с глубины – Уми огляделась. Сердце её бешено колотилось. Небо заволокло тучами, и становилось темнее и темнее с каждой секундой. Отец Павел стоял рядом, и испуганно смотрел на неё.

Уми сделала шаг назад, и под ногами хрустнула большая ветка, эхом разломав тишину. Она вздрогнула, пошатнулась в сторону, и зацепила еще несколько сухих палок под ногами.

Одна из женщин у костра обернулась, и заголосила громким хриплым голосом, размахивая руками в сторону деревьев, в их сторону.

– Аааам кааааатаааа ееееебааааа! – Раздался еще один громкий крик. Широко раскрытые глаза были в постоянном движении, шаря по кустам, выискивая, кто сломал ветку.

– Кааааазыыыым Нааааааамаааас – Ответил мужчина в фуфайке, вскочив на ноги, и быстрым движением руки указал, что нужно гнать добычу.

– Нужно бежать. Ты только не оборачивайся. – Отец Павел одной рукой подобрал полы своего платья, другой крепче сжал её ладонь, и потащил за собой, в непроглядную черноту леса.

Бежали быстро. С треском прокладывая себе путь через черные кусты, густые тени, разламывая восковые узоры веток, которые появлялись из ниоткуда, по шелестящим иголкам, по старым сучьям, и темной серебряной траве. Сиплое дыхание сзади было близко, никто больше не издавал гортанных громких распевов. Яркие длинные тени почти касались их ног. Она начала задыхаться и отставать. Легкие изнутри прожигало воздухом, с огромной силой ходящим туда-сюда.

– Ааааааииии лиииииииккооооо – Послышалось совсем близко.

– Я не могу больше бежать. – Выдохнула она. Отец Павел коротко глянул, ничего не ответил. Выпустил руку, и побежал один, низко пригибая голову, и раздвигая руками рассекающие кожу ветки. Топот ловцов приближался. Уми стояла, тяжело дыша, опираясь руками на колени, и опустив голову вниз. «Ну вот и всё» – Решила она. В паре метров от неё показались хаотично, наотмашь размахивающие руки, прокладывающие дорогу через густые ветки.

– Казыыыы Лоаиииии! – Мужчина в фуфайке отдал приказ, первым вылетая из густого слоя ветвей, и вся толпа след в след пробежала за вожаком по тропе, мимо, не обратив на неё никакого внимания, словно она и не существовала вовсе, или была наравне с окружающим лесом в форме мха, или старого пня, на который даже не сесть.

Уми побежала вслед за ними. Догнала очень быстро, и спряталась за деревом. Отца Павла повалили на землю. Впятером лежали они вповалку кучей друг на друге, не переставая колотить руками. Движения были хаотичными, чаще всего мельтеша по воздуху, иногда задевая чьи-то конечности, ударяя по земле и рядом торчащим кустам. Трепыхались недолго, быстро погасив сопротивление того, что лежал под ними.

В кустах громко зашуршало, кто-то быстро приближался, проламывая себе дорогу.