Изнанка

На узком лице Аракеляна застыл ужас — профессор сидел на кровати, не двигаясь, лишь волосатые пальцы слегка подрагивали. Таусонский с азартом медбрата рылся в своей сумке, извлекая аптечку. А на пороге, распахнув дверь настежь, стоял Петровский; в глазах его перемешались восторг, диковатая ярость и ртуть мести, которую ни с чем нельзя спутать.

Под линзой объектива рдел огонек — камеру забыли выключить, и она послушно фиксировала разворачивающиеся события.

— Что… произошло? — часто дыша, спросил Валера, бегло оглядывая комнату.

— Имущество расколотил, — немного нервно откликнулся Таусонский, встряхивая склянку с перекисью водорода и разрывая упаковку с бинтами. — Теперь вот придется окошко заклеивать, так-сяк… Поди-ка сюда, не хватает только, чтоб кровью истек, стеклобой доморощенный. Как-то неуважительно ты к своим передним конечностям относишься: то сломаешь, то порешишь… Сплошные увечья. Медичкой персональной я к тебе нанимался, что ли?..

Рысцов, споткнувшись о сетевой фильтр, подошел к Павлу Сергеевичу, и тот принялся умело обрабатывать и перевязывать раны. Краснохвостый Жорик, так и не заключенный в клетку, перепорхнул через Петровского и деловито уселся на плече хозяина. Вполголоса отметил: «Я р-рад, что имею честь…»

— Вы чего так все на меня смотрите? — спросил Валера.

Аракелян облизнул губы и, проглотив какой-то звук, опять захлопнул рот.

Рысцов перевел взгляд на Андрона, Сердце пропустило удар. Внутри возникло ноющее предчувствие сшиза. А он-то думал, что давно распрощался с этой заманчивой дрянью. Вот те на, не ждали…

— Андрюха, не молчи, а?

Петровский поправил шляпу, недобро улыбнулся и сказал:

— Ты, кажется, хотел во всем разобраться? Что ж, вроде бы появился шанс.

Первый шок проходил, и Валера начал ощущать тупую пульсирующую боль в искалеченных ладонях. Он поморщился и выцедил:

— Я опять нес всякую чепуху?

— Почему же, отнюдь… — обрел наконец дар речи Альберт Агабекович. Он потрогал продолговатую ямочку на подбородке и, запнувшись, произнес: — Ты… рассказал, где можно найти человека, который создал эс.

КАДР ВОСЕМНАДЦАТЫЙ Город на траве

Троюродный дядя Петровского напоминал пожилого брахиозавра. Такой же неуклюжий и лапидарный. Туловище, похожее на колоду, поддерживали массивные колонны-ноги. На фоне общего монументализма тела контрастно смотрелась маленькая подвижная голова Вениамина Кузьмича, которая постоянно занималась своим едва ли не единственным делом — едой.

Войдя в комнату, он окинул присутствующих взглядом крошечных глазенок, откусил потерявший форму бутерброд с салом, дохнул ядреным перегаром и многозначительно изрек:

— Кадастр. С каждого по бутылке.

Жорик хлопнул крыльями и тут же озадаченно повторил, пробуя звуки на вкус:

— Кадастр… Кадастр-р…

— Ну вот, — усмехнулся Таусонский, — Теперь прилипло словечко, так-сяк. Редко он новенькое разучивает.

— Привет, дядь Вень, — сказал Андрон. — Можно тебя попросить еще об одной услуге?

— Кадастр-р! — радостно провозгласил попугай.

Вениамин Кузьмич одобрительно посмотрел на пернатого и пожал плечами, мол: «Все верно птица говорит. Оброк — вперед».

— Будет тебе водка, не волнуйся, — поспешил успокоить его Петровский. — Мы собираемся уснуть часов на десять-пятнадцать. Нужно приглядеть за хатой и за этим клювастым оратором. Хорошо?

Дожевав бутерброд, Вениамин Кузьмич поцыкал и молвил:

— Я соседа приглашу. В сенях посидим.

— Вот и отлично. Зови, — Петровский глухо щелкнул по шляпе.

Троюродный брахиозавр степенно развернулся и затопал прочь.

Андрон и Павел Сергеевич вернулись к монтажу С-визора. Они уже закрепляли последний прибор. Посовещавшись час назад, четверо приятелей решили отправиться в опасное путешествие вместе: Валера в качестве единственного, хоть и довольно мощного сшиза, Альберт Агабекович на правах ученого, а мускулистый гений freak-режиссуры с подполом контрразведки призваны были олицетворять расчетливую силу и чуткую прозорливость соответственно.

Настроение у Рысцова все еще колебалось возле завалинки. Из головы невозможно было выгнать назойливые мысли об истории, рассказанной Петровским. Сколько лет дружили, а он даже предположить не мог, что у чудаковатого режиссера есть сын…

Валера краем глаза проследил, как могучая спина дяди Вены исчезла в мартовской тьме, и снова повернулся к Аракеляну.

— Строго говоря, — профессор потрогал горбинку на носу, — этот человек, конечно, не создатель эса, потому как С-пространство вообще никто не учреждал — само постепенно выросло. Он, если ты не наврал в состоянии гипноза, придумал формулу С-волн. По всей видимости, это и есть тот самый научный сотрудник одного из российских НИИ, который считался до сих пор пропавшим без вести.

— С чего бы мне врать? — слегка обиделся Рысцов.

— Я несколько неточно выразился. Здесь дело не в сознательном обмане. Во время спровоцированной гипермнезии просто-напросто могли сложиться некорректные ассоциативные модели.

— Ясно, — сказал Валера, гадая, оскорбил его Аракелян последней фразой или нет.