Изнанка

На крыльце появились Виталий, который выглядел так, словно ругал себя за какой-то проступок, и Валерий в чёрном костюме и белой рубашке с синим галстуком. Он даже успел аккуратно расчесать свои густые седые волосы. В его глазах больше не было ни боли, ни печали. Казалось, решение выйти за периметр, наполнило разум Валерия лёгкостью и добавило свежих сил. Он улыбнулся:

— Прошу вас, не осуждайте меня. Я просто не могу иначе. Вы хорошие люди и я рад, что все эти дни был именно с вами.

Он посмотрел на каждого по отдельности, затем одёрнул обшлага пиджака, поправил галстук, спустился с крыльца и пересёк двор. Впервые за последние часы Валерий выглядел уверенным в себе, подтянутым и как будто немного помолодевшим. Возле ворот он оглянулся.

— Прощайте! Надеюсь, вы выберетесь из этого кошмара.

С этими словами он вышел за ворота и бодро зашагал к периметру.

— Надо бы его хотя бы проводить, — опомнился Прапор.

Все с ним согласились и последовали вслед за Валерием. В окно на них с грустью смотрели Марина и Капелька.

— Наконец-то ты идёшь ко мне! — произнесла Вероника, протягивая навстречу приближающемуся мужу руки. — Иди, иди… Мне так плохо без тебя…

В нескольких метрах от периметра Валерий остановился, закрыл глаза. Ему вспомнилась их с Вероникой свадьба. Вера… как же она была ослепительно красива в белом платье. Самая желанная и прекрасная девушка на всём белом свете. Гости расступились, образовав круг в зале ресторана. Заиграла музыка — это был «Вальс цветов» Чайковского. Валерий с женой вышли в центр круга и принялись кружиться в танце. Он чувствовал себя на седьмом небе и, будучи очень сентиментальным, ему хотелось одновременно плакать и смеяться от счастья. Они кружились и кружились по залу, растворившись в музыке, не замечая никого и ничего вокруг. Это были только их минуты — время, вырванное у вечности.

Не открывая глаз, Валерий двинулся дальше. Когда почувствовал под ногами песок, улыбнулся, протянул руку, будто бы приглашая жену на танец. В его голове звучал «Вальс цветов», воображение рисовало огромный зал, тысячи горящих свечей в старинных канделябрах, множество зеркал в позолоченных рамах… и девушку в белом платье.

Он ощутил, как Вероника взяла его за руку, прижалась к нему. Обжигающая боль поползла по телу, но Валерий упорно терпел, удерживая в сознании образ девушки в свадебном наряде.

— Теперь ты мой, — услышал он шелестящий голос. — Мой — навсегда…

Изнывая от невыносимой боли, Валерий разомкнул веки, стиснул зубы, чтобы не закричать. Вероника, не мигая, смотрела на него тёмными глазами, в которых человечности было меньше, чем в каплях серной кислоты. Они затягивали его в свои чёрные глубины, растворяли. Валерий не выдержал и закричал. Ему казалось, что его сознание летит сквозь обжигающую тьму. Но полёт был не долгим — мрак расступился, перед взором Валерия предстал бледный двухголовый человек.

— Мой… навсегда…

И снова Валерия окутал мрак, однако в этот раз тьма была плотной, она стискивала, сминала. Он ощутил теперь уже не физическую, а ментальную боль. Казалось, саму его суть раздирало острыми крюками, выворачивало наизнанку. Бледный человек пожирал память, эмоции. В сознании, как заезженная пластинка, крутилось слово: «Хесс, Хесс, Хесс…» Ментальная боль усиливалась. Валерий чувствовал, как какая-то безжалостная сила запихивала его сущность во что-то ужасно тесное, и ему невыносимо хотелось сейчас умереть. Он молил о смерти, пока рассудок не перегорел, как старая лампочка. Память стёрлась. Остались лишь боль, ощущение жуткой тесноты и осознание, что всё это будет длиться бесконечно долго.

Четверо мужчин глядели, как в объятиях Вероники Валерий словно бы выцветал, становился блёклым, невыразительным точно образ на старой потрёпанной фотографии. Он выкрикивал: «Хесс, Хесс…», а потом Вероника отстранилась от него и Валерий притих. Через какое-то время повернулся, уставился страшными глазами на четверых наблюдателей и произнёс:

— Вы ошибаетесь… вы видите зло там, где его нет и в помине, — он смерил Бориса взглядом. — Всё ещё не желаешь заглядывать за занавес? Валерий уже заглянул, и ему очень понравилось то, что он обнаружил. И Веронике, и Маргарите — всем им понравилось. Они благодарны мне.

— Они теперь счастливы, — заговорила Вероника. — Валерий со своей любимой женой и они больше никогда не расстанутся. Впереди у них целая вечность чудесной жизни.

Сумерки всколыхнулись. Сотни бесцветных одновременно материализовались за периметром. Хор их голосов был подобен шуму урагана:

— Целая вечность!.. Целая вечность!..

Когда они притихли и застыли точно истуканы, послышался хруст. Борис, Виталий и Прапор уставились на Кешу, который хрустел овсяным печеньем, словно ничего ужасного не случилось.

Глава двадцать вторая

Хороший был сон.

Он и Эльза сидели на диване, пили пиво, ели чипсы и смотрели фильм про эльфов. На экране телевизора изящные остроухие существа стреляли из луков, летали на драконах, пели песни на причудливом языке. Комнату заливал солнечный свет, с улицы доносилось радостное пение птиц.