Изменить будущее

Я пробыл в Лондоне две недели. Ровно столько потребовалось мне, что бы подтвердить своё гражданство и получить Британский паспорт. Как я понимал, в Австралии, под «маской» Джессики Смит, матери Джона, работала наша сотрудница. Куда делись настоящие «Смиты», я мог только догадываться. Разведчики редко работают долго. Не выдерживают нервы. Тем более у женщины, потерявшей мужа в автокатастрофе и самой выжившей с трудом. Полагаю, произошла рокировка, и Смиты спокойно живут в Союзе.

Я был ещё спокоен, потому, что, судя по Австралийскому паспорту, находящемуся у меня на руках, фотографии в личные дела службы паспортного контроля и университета вложены мои, и это главное.

Джон Смит окончил факультет информационных и коммуникационных технологий Технологического университета Суинберн в Мельбурне, и я имел на руках соответствующий диплом.

Уже на третий день моего пребывания в Лондоне мы с дядей Брюсом открыли счета в банке. Я отдал ключи и пароли ему, и мы с Аланом продолжили развлекаться.

Паб «Три подковы» гудел и плясал под нашу с Питом музыку. Оказывается, Пит прилично играл на «гипсоне». Я на электрогитарах не играл, поэтому мучил обычную через микрофон. На третий вечер нас уже было пятеро и пришлось сыгрываться и репетировать.

В Мельбурн я улетал, провожаемый тремя машинами друзей и поклонниц.

Элли сопела и хлюпала носом в стороне и дядя, усмехнувшись, тихо сказал:

— Наделал ты шуму, племянничек. Молодец. Теперь тебя здесь надолго запомнят.

Он протянул мне номер местной газеты «Саутхолл Таймс» с фотографией нашей «банды», стоящей на перекрёстке двух улиц на фоне паба «Три Подковы».

— Ладно, прощай, — сказал он.

— До свидания, дядя, — попрощался я.

Элли подошла и прижалась к моей груди.

— Ты же ещё вернёшься?

— Приезжай в Мельбурн. Там тепло. Я отвык от Лондона и привык жить там. Мы там купаемся круглый год.

— Я приеду. Смотри… — Сказала Элли и заглянула мне в глаза.

— Приезжай, но сначала звони, я могу быть в отъезде.

— У тебя точно нет девушки? — Спросила Элли, тревожно заглядывая в глаза.

— Почему, нет? — Удивился я. — А ты?

Элли стукнула меня кулачками в грудь, тихо сказала:

— Дурак… — и спрятала лицо в воротнике моей куртки.

* * *

Суточный перелёт до Австралии с тремя посадками, был бы утомительным, если бы не моё умение впадать в спячку. Сосед смотрел на меня с завистью. Он несколько раз предлагал мне сыграть в шахматы, но я, быстро проглотив предложенную стюардами еду, проваливался в сон.

Но я бы и так уснул часов на двенадцать по причине жуткой усталости. Две недели дались мне очень нелегко. Столько пива я не выпивал даже в дни моей «той» молодости, а пили мы пива много, потому что просто так его было не купить. Его то привозили, то не привозили. Однажды мы с друзьями объехали в поисках весь город, и попали на выставку картин Микеланджело Буонарроти. С пустыми стеклянными банками в сумках ходили мы по картинной галерее.

На выходе из самолёта сосед протянул мне руку и сказал:

— До свидания, молодой человек.

Он достал миниатюрный дезодорант, похожий на тот, каким он пользовался во время полёта для освежения полости рта, и брызнул мне в лицо.

— Я из Кливленда, — сказал он.

В моей голове, что-то щёлкнуло. Я удивился. Неожиданно включилась третья, встроенная в меня, программа. Я нестерпимо почувствовал, что обязательно должен находиться рядом с этим господином, куда бы он ни пошёл, и делать всё, что он скажет.

— «Ух ты», — подумал я. — «Полное подчинение!»

— Проходим паспортный контроль, — сказал он.

И я прошёл паспортный контроль.

— Садимся в машину, — сказал он.

Я сел в машину.

— Сумка с вашими вещами останется у меня, — сказал он. — Передайте мне все ваши документы, деньги, ключи, визитки. Всё из ваших карманов положите в эту сумку.

Я передал, положил.

— Снимите с себя рубашку и ботинки, наденьте эти вещи, — он подал мне бумажную сумку.

Я выполнил.

— Сейчас машина остановится, и вы выйдете, возьмёте эту сумку с вашими вещами, дойдёте до проходной нефтепорта, предъявите этот документ, — «клинвендец» сунул мне в руку маленькую картонную книжку с моей фотографией и печатью полиции порта, и продолжил, — и на пятом причале, он сразу за доком, найдёте танкер «Память Ленина».

У меня в голове снова щёлкнуло, и я вышел из машины.

* * *

Переход в пятнадцать суток прошёл легко. Я шёл во Владивосток пассажиром, как представитель Дальневосточного Морского Пароходства. Меня звали Михаил Васильевич Петров.

А ещё через двадцать суток «рефрижератор-перегрузчик» на котором шла наша ремонтная бригада со снабжением, швартовался к борту рыбомучной базы «Пятьдесят лет СССР».

* * *

— А я говорю, — он отлично справился! — Возмущался куратор. — И его нельзя отстранять от работы. Аттестация Брюса Симпсона великолепная.

— Я читала аттестацию. Да, она хвалебная, но… Дрозд отклонялся от программы. Так не бывает. Он реагирует на раздражители. Он закадрил девицу! И… У них был… Половой акт. А эти центры нами полностью блокировались.