Из восьми книг

Даже в детстве, где августа внешность
Просветлялась, неся благодать,
Я не знал, что мой дом – Бесконечность,
Я не мог, я не смел это знать.
Я-то думал, что дом мой – древесный,
От крыльца до конька мне знаком,
И Луна в него входит невестой,
Солнце входит в него женихом.
Ну, а то, что ни разу их светы
Не сходились на свадебный пир,
Было разве что лишней приметой,
Сколь насмешлив забывчивый мир.
Ну, а позже философы, с пеной
У пастей, мне кричали: «Дурак,
Полагайся на плотские стены,
Ведь за ними – молчанье и мрак.»
Я же знал: то, что мыслит и веет
И во сне называется «мной»,
Пред палаткой из кожи имеет
Преимущество света пред тьмой.
Но и в юности, чья быстротечность
Листопадам сентябрьским сродни,
Я не знал, что мой дом – Бесконечность,
И что ею полны мои дни,
И все то, что уже наступило,
И все то, что еще не сбылось, —
Балки страсти, свободы стропила, —
Божьим взглядом прошиты насквозь!

1990

* * *

Истина находится в середине,
Как фитиль горящий посреди свечки,
Но душа догорает на треснувшей льдине
Посреди безымянной, безумной речки.
Истина находится в сердцевине,
Как поля пшеничные – внутри зерна,
Но тело вращается в бешеной лавине
Водопада времени – беспробудного сна.
Мыслью блуждающей, раненой кожей
Ищет забывшийся, алчет Адам
Внутрь отверзаемое Царство Божье
По мертвецов незабвенных следам.
Сеяли след и ступни и подошвы,
Даже копыт отпечатки на льду...
– Полно, опомнись, где ищешь – найдешь ли?
Он, умирая: – Жив буду, найду.
Стал я мыслить светло и прямо —
Что ж, бывает, подкатит блажь.
Вдруг – стучатся в оконную раму:
Кто посмел? На третий этаж?!
То, презрев прямизны критерий —
Забулдыга, повеса, враль,
Заломив котелок метели,
Старомодный гуляет Февраль.
Вырожденец из рода Феба,
Он не терпит прямых углов,
Скособочилось, гнется небо,
Волоча переулков улов,
И смещенно, смешно и остро
Наклонившись на пятьдесят,
Старый двор – стратегический остров
Принимает пурги десант.
Стук условный кровного друга —
Он на улицу, как домой,
Звал меня в завихренье круга
С озаренной дороги прямой.
И, хоть я только что повенчался
С Музой Чисел, как циркуль, стальной
Я на встречу, все бросив, помчался,
Только двери вскричали за мной,
Строгий брак променявшим на шалость
Позабывшим накинуть пальто:
Холод бил по щекам, но зато
Муза Отрочества возвращалась,
Муза радостных строк: Эрато!..

1990

* * *