Из варяг в греки

– Памятуйте чада о битвах великих Даждьбожьих внуков и Великий Триглав Богов наших почитайте, як пращуры наши – от Сварога – старшего рода Божьего, и Перуна – Бога битв и борьбы, до Святовита, што свет для нас. Три Божьих лика в одном. И други лики Божьи славьте дети мои. Велес – мудрости и песен Бог. Стрибог – ветров и бурь Бог. Хорс, брат Велеса – солнца Бог с Даждьбогом своим теплом солнца правляющим. Радогощ – плодов и урожая Бог – восени покровитель. Леля – цветов и юности Божество, сестрица самой Лады – Богини любви – предлетья хозяюшка. Летеница – дщерь Перуна, лета заступница. Вышень – весны покровитель, огонь нам передавший. Коляда – празднеств Бог – предзимья властитель. Крышень – огонь людям вернувший, зимы павадырь. Многа ишо ликов Божьих имется, о том дале сказ будеть. Помнитце, што злато нажитое в черепа и песок, и пыль превратится, власть зло принесеть и скудоумие, сластолюбие болезни и пустоту душевну, зависть – ржа на серце тяжкоя. Не той муж правый, хто омовения кажный день делаить, а той, у каго словеса и деяния не расходются. Хто рабству бои и погибель предпочитаить. Никада мы о благе своем не просили, а тока славили Богов наших. Хто естества свагоо удушить не може, то от Чернобога усе, а радости и свет от Белобога. Русь жа на Правде стояти должна и по Кривде не ходить не када. Не в силе Бог, а в Правде. Цените сокровища некрадимое, богатство неистощимое, што в вас обитается.

– А пошто предопределено заране, што сольемси с иными и знова станем народом великим и победы не раз одержим славные нада усеми на свете, то ето када ишо буде.

Ярилко замолчал на мгновение, а затем, обращаясь к Смешку и Ладу, объявил:

– На седни жа окончим, чада!

Оба мальчика с радостным видом соскочили с насиженных мест и подошли к старому волхву. Тот опустил им руки на головы, прошептал что-то тихо над ними и подтолкнул в сторону дома. Сам отправился к уже угасавшему костру с восточной стороны капища. Он бросил в него пучок сухой травы и несколько поленьев. Языки пламени взметнулись вверх, и огонь разгорелся с новой силой.

7

С раннего утра Смешок помогал Воиславу наряжать избу. Изба была срублена давно с уже зиявшими оконными и дверными проемами и предназначалась старшему брату Домашке. Тот на заре ушел на Волхов со средним братом Тешкой удить рыбу. Воислав, не дожидаясь их возвращения, принялся за работу с младшим сыном.

Бревна у избы были рублены и проложены моховыми прокладками. Печь устьем смотрела на вход. Смешок помнил, как поздней осенью Воислав, прежде чем срубить дерево, постукивал по нему обухом топора, прислушиваясь к звуку и лишь после того, как звук его устраивал своей чистотой, принимался за работу.

Сегодня им предстояло устроить в новом доме полки, палати. Воислав раздобыл даже стеколицу. У большинства оконный проем в зимнее время закрывался бычьим пузырем, а у его сына у первого в простой избе будет настоящее стекло, купленное у купцов, везущих товар из Царьграда. Да и то, зря что ли старший сын всю зиму соболя промышлял. Скоро к ним присоединились братья, оставившие улов своей матери в старой избе. Топоры весело застучали, издавая свежий аромат хвои.

От работы отвлек Стоян:

– Здраве буде, братия! – громко произнес кузнец.

– Здраве буде, Стоян, – дружно поприветствовали его все члены семьи Воислава.

– Подь сюды, Воислав, – поманил в сторонку своего соседа кузнец.

– Стало быть, старшого сына решил оженить? – поинтересовался Стоян.

– Да пара, уж куды дале тянуть, – отвечал ему Воислав, смахнув рукою со лба капли пота.

– Уж и не ведаю в пору ли зативашь гэнту справу? – вопросительно смотрел на него Стоян.

– Пошто жа не в пору? – удивился тысяцкий.

– А то, што прошел нынче с утра Дедила с варягами по селению. Што як бы для нашей корысти нанятыми, – иронически усмехнулся Стоян. – Молвил, што данию сверх прежнего обкладываить усех нас. Жинка Рюрика разоделося уся. Зараз хоча ей дарунку ишо дороже сделать, а то полюдье што собирали, оне ужо промотали. Паче всякой меры данью обложить хотяши. – Стоян выжидательно смотрел на Воислава.

– И што народ с даниной порешил? – спросил тысяцкий.

– На Вече буде завтрева собиратьси – тама и решати будем, – ответил кузнец, протягивая на прощанье руку. Воислав пожал в глубокой задумчивости протянутую ему сильную ладонь.

Утром следующего дня площадь перед степенью бурлила как никогда.

Ни Рюрик с варягами, ни Дедила с приближенными на собрании ладожан не присутствовали.

Со степени на этот раз обращался к народу Стоян, подле него стояли Драган, Горемысл, Колот.

– Были на Руси хазары, и готы, и гунны, а нынче варяги объявилися! – говорил возмущенным голосом Стоян. – Гэнтот Рюрик, – кузнец указал жестом руки в сторону княжеской крепости. – До прихода сюды рыскал по весям, як лис и купцов, доверившихся ему, убивал и грабил. Зараз нас решил обобрати. Гнать яго надать. Он не русич. Свово князя нада на престол возводити!

Вперед выдвинулся высокого роста крепко сложенный Драган: