Иван Пырьев. Жизнь и фильмы народного режиссера

Такие резко контрастные монтажные стыки, мне думается, обостряли драматургию эпизодов и неожиданностью переходов придавали напряженность действию.

Из всех поставленных мною фильмов, «Сказание» было наиболее музыкальным. Помимо оригинальной симфонической музыки, в нем были народные и современные песни, почти полностью был использован Второй концерт Листа в чудесном исполнении Эмиля Гилельса и «Вокализ» Рахманинова.

Запись оратории проходила в большом зале Дома звукозаписи Всесоюзного радиокомитета. За дирижерским пультом возвышался Н. С. Голованов, рядом – у специального микрофона – стоял бледный, растерянный исполнитель главной роли – Владимир Дружников. По ходу оратории он должен был читать стихи. Но необычность обстановки, большой хор, оркестр, а особенно палочка прославленного дирижера настолько испугали его, что он стал умолять меня для поддержания духа стоять во время репетиций и записи с ним рядом.

Я люблю присутствовать на записи музыки, особенно когда участвует хор, оркестр, солисты. Все выглядит как-то торжественно, празднично и сильно волнует.

Вот начинается репетиция, и ты впервые, в оркестровом исполнении слышишь музыку, которая будет звучать в твоем фильме. Чувствуешь, что в звуках ее есть и доля твоих мыслей, твоего сердца. Если это запись фонограммы; под которую предстоит снимать, ты зрительно начинаешь представлять себе решение будущей сцены, ее ритм, движение артистов, настроение…

Я уже говорил, что музыка, если ее понимать и чувствовать, во многом помогает в работе над фильмом. Из всех музыкальных картин, которые я когда-либо видел, меня больше всего привлекли «Большой вальс», который я смотрел несколько раз, восхищаясь не только чудесной музыкой Штрауса, но и блестящей режиссерской работой Дювивье и очаровательной актрисой Милицей Корьюс, и второй музыкальный фильм с довольно странным названием «Бай-бай, птичка».

Очень жаль, что в нашей кинематографии никто из молодой режиссуры по-настоящему не работает в жанре оригинальных музыкальных картин. Этот жанр, так же как комедийный, – один из любимейших народом. Для создания таких картин мы имеем целую плеяду разных по возрасту и разных по творческой манере композиторов, блестящие хоровые и танцевальные ансамбли, великолепных солистов. Есть у нас и хорошие симфонические оркестры, и первоклассные дирижеры… но музыкальных фильмов вот уже много лет мы почему-то не делали…

Записав предварительно почти все музыкальные фонограммы, мы вступили в так называемый съемочный период.

Для съемок сцен, происходящих в Сибири, вся наша группа, вооруженная большим количеством всевозможной техники, выехала в Красноярск. Управление пароходства предоставило нам комфортабельный катер, и мы с оператором и вторым режиссером отправились по многоводному и быстрому Енисею выбирать места съемок. Более пяти дней продолжалось это путешествие.

Миновав Минусинск, красивый старинный городок, на улицах которого можно и сейчас снимать любую пьесу А. Н. Островского, мы поднялись вверх по течению до знаменитых Ермаковских порогов, со страшной силой бушующих в предгорьях Саянского хребта.

Выбрав места для съемок, мы вернулись в Красноярск. Погрузились на две баржи. Нас взял на буксир небольшой товарно-пассажирский пароход «Ермак», и таким караваном мы пустились в плавание по Енисею, удивляя жителей прибрежных сел и деревень горящими на баржах среди дня прожекторами и громкой музыкой фонограмм.

Почти около месяца продолжалось наше плавание, на Енисее и его крутых скалистых берегах мы сняли все сибирские сцены. Съемки же основных декораций нам пришлось проводить уже в Чехословакии, в Праге, в обширных и хорошо оборудованных павильонах киностудии «Баррандов». Это было вызвано тем, что павильоны «Мосфильма» в тот момент были перегружены, а чехословацкая кинематография после войны только что начинала организовываться, и четыре больших павильона ее киностудии стояли почти пустые.

С большим удовольствием я вспоминаю нашу работу на «Баррандове». Особенно нас восхищала точная, организованная и во всех деталях высококачественная работа основных цехов студии и ее лабораторий. Это позволило довольно быстро закончить съемки комплекса декораций и сдать картину досрочно.

Судя по отзывам прессы того времени и многочисленным письмам, «Сказание» имело большой успех у зрителя. Особенно понравилась картина моим землякам-сибирякам. По данным Управления по переселению, через год-полтора после выхода фильма на экран приток переселенцев в Сибирь увеличился в несколько раз. Очевидно, многие жители центральных и южных областей нашей страны не совсем ясно представляли себе, что такое Сибирь, и наш фильм в какой-то мере стал для них познавательным и даже многих агитировал на переселение.

«Сказание о земле Сибирской» продано в 86 зарубежных стран, но особенно большим успехом фильм почему-то пользовался в Японии, где его демонстрировали в течение нескольких лет.

Признаться, я тоже был доволен своей новой картиной. Исполнилась моя давнишняя мечта – показать нашему народу и всему миру мой родной край и его замечательных людей.