Иван Пырьев. Жизнь и фильмы народного режиссера

Сейчас Анна Алексеевна уже на пенсии, и как бы хотелось, чтобы ее ученицы, теперь уже самостоятельные мастера монтажа, были такими же одержимыми и преданными нашему искусству, как она…

Василий Андреевич Кузнецов, в прошлом простой осветитель кинофабрики Ханжонкова, сейчас – главный консультант осветительного цеха.

Кузнецовы, можно сказать, потомственная кинематографическая семья. Отец и дядя Василия Андреевича были первыми осветителями в русской дореволюционной кинематографии. Их дети – Василий и Иван – тоже стали осветителями. А младший – Константин, пройдя помощником оператора школу А. А. Левицкого, стал оператором, сняв совместно с Б. В. Барнетом свой первый фильм «Окраина».

Одним из лучших молодых операторов студии стал и самый младший из этой фамилии – Анатолий.

Отцу его, Василию Андреевичу, сейчас уже около семидесяти лет, из них более пятидесяти он отдал кино. Воспитав сотню осветителей и не один десяток бригадиров, он всегда заботливо следил за первыми работами молодых операторов, помогая им своими советами. Со свойственной ему горячей настойчивостью и темпераментом, Василий Андреевич долгие годы боролся за усовершенствование осветительной техники. Это ему, в первую очередь, мы обязаны тем, что наш осветительный цех является сейчас мощным, прекрасно оборудованным цехом, с высококвалифицированными кадрами механиков, бригадиров и осветителей.

Звонкий голос дяди Васи десятки лет был слышен в павильонах студии с утра и до ночи. Небольшого роста, необычайно подвижной и вечно веселый/ он появлялся то в одной, то в другой декорации, залитой светом юпитеров именно в тот момент, когда был очень нужен оператору или его бригадиру…

Костя Хомылев пришел на студию в конце – войны, пришел из госпиталя, еще не совсем оправившись от ранений. Начав работать подсобным рабочим, он через некоторое время стал дежурным постановщиком при съемочных группах. И вот на этой, будто простой, незаметной работе он стал незаменим. Никто быстрее его не мог разобрать и отнести в сторону мешающую съемке стенку декорации, никто лучше его не умел так быстро и аккуратно выложить рельсы или доски для сложной панорамы. Он мог мгновенно сообразить и тут же сделать необходимое приспособление для съемки трудного кадра. У него была та русская смекалка и тот талант, который был у тульского кузнеца Левши, подковавшего на удивление аглицким мастерам блоху.

К. А. Хомылева, так же как в свое время В. А. Кузнецова, на студии можно было видеть и утром, и днем, и ночью. Сейчас он ведает отделом съемочной техники. На его счету десятки рационализаторских предложений, под его началом большая группа молодых людей, все они с глубоким уважением относятся к своему «шефу» и в случаях какой-либо серьезной заминки на съемке по их вине они немедленно зовут его на помощь…

Одержимой была и реквизитор Агриппина Силантьевна Романова, по студийному прозвищу «Романыч».

Она начала работать в кино пятьдесят лет тому назад и была желанной в каждой съемочной группе. За нее шла даже своеобразная борьба между вторыми режиссерами и художниками. Она тщательно и на редкость инициативно выискивала и подбирала все необходимое для съемки, с необычайной заботливостью относилась к каждому предмету игрового и обстановочного реквизита. В этой простой и, я бы заметил, не слишком уж грамотной русской женщине жил настоящий художник, интуитивно разбирающийся и в стилях, и в эпохах. Каким-то особым чутьем она всегда понимала, что нужно для той или иной декорации режиссеру и художнику.

Наблюдая ее работу долгие годы, мне казалось порой, что у нее не было никаких других интересов в жизни, кроме нашего кино, которому она была безраздельно предана и которое до самозабвения любила…

То же самое можно сказать и о другой на редкость удивительной женщине нашей студии – Р. А. Лукиной, Редактор музыкального отдела, она более тридцати лет была незаменимым организатором всех музыкальных записей на студии.

Зная ее незаурядное понимание музыки, видя ее редкостное трудолюбие и вечную заботу о высоком качестве музыкального звучания, все композиторы, чья музыка когда-либо была слышна в картинах «Мосфильма», с огромным уважением и любовью относятся к ней.

Раиса Александровна знала родословную каждого музыканта, каждого солиста или певца хора. Долгие годы она одна представляла весь музыкальный отдел студии, и я не помню, чтобы по ее вине когда-либо срывалась назначенная запись музыки. Только она могла настоять, заставить, упросить и Д. Шостаковича, И. Дунаевского, Т. Хренникова, Дм. Кабалевского, Г. Попова и десятки других композиторов вовремя закончить партитуру необходимой музыки и вовремя отдать ее в переписку партий. В горячие же дни потока картин, несущихся на всех парах к окончанию в срок, она сутками не уходила со студии, проводя одну музыкальную запись за другой.

И когда я видел ее, стройную, худую, уже немного поседевшую и вечно куда-то спешащую, я всегда благоговел перед ней и с глубокой искренностью целовал ее трудовые руки, так много сделавшие для нашего искусства…