Иван Болотников Кн.2

– Не останки, а мощи, – поправил Шуйский. – Чернь вновь ворует, о Самозванце мнит. Для подлого люда Самозванец – «заступник» да «Красно Солнышко». Народ сказкам мятежных людей верит. И покуда той сказке жить, не видать нам покоя на Руси. Упрячем «солнышко» в чулан.

– Как это? – не поняли бояре.

– Аль невдомек, – тоненько захихикал Василий Иванович. – Причислим Дмитрия к лику святых, в храм перенесем, икону намалюем. Вот те и Дмитрий-угодник.

Бояре рты разинули: Шуйский открыто шел на новую ложь. Но каково самому? Поверит ли чернь? Шуйский и без того изолгался без меры. В 1591 году, пресмыкаясь пред Борисом Годуновым, Василий Иванович прокричал с Лобного, что «царевич, играя в тычки, сам себя зарезал». Через пятнадцать лет, когда Самозванец шел к Москве, князь изрек: «Сын Ивана Грозного божьей милостью спасся и упрятался в Речи Посполитой». Теперь же повсюду заявляет и грамоты рассылает, что невинного младенца зарезали по приказу Бориса Годунова, а на престоле царском оказался беглый чернец Гришка Отрепьев.

«Мерзко Ваську слушать, – как-то обронил среди бояр князь Голицын. – Врет, что помелом метет. На одной неделе семь пятниц».

– Пошлем в Углич святых отцов, – продолжал Василий Иванович. – Пущай едет ростовский митрополит Филарет. Сей владыка чтим в народе. С ним же отправим добрых пастырей и Нагих. То дело богоугодное. Перенесем мощи в кремлевскую святыню – подлую чернь укротим. Буде трепать языками о спасении Дмитрия. Нравно ли то, бояре?

Бояре закивали бородами. Ловко придумал! Дмитрия – в святые, чернь – в смирение. То-то перестанут «законным царем» прикрываться. Глядишь, и смута утихнет. Ох, как нужно Руси покойное времечко!

Царь встречал «мощи» царевича у Сретенских ворот Белого города; встречал с синклитом духовенства, боярами, думными дворянами.

Василий Иванович, роняя слезу, благостно вздыхая и бормоча молитвы, нес тело новоявленного чудотворца до самого Архангельского собора. Подле, в великой скорби, ступала царица Мария Нагая.

Богомольные старушки заговорили:

– В святцы Дмитрия занесли.

– По всей Руси грамоты разослали.

– Святые отцы житие чудотворца пишут. Молитесь Дмитрию!

Посадские же тяглецы роняли иное:

– Сумленье берет, хрещеные! Нет Шуйскому веры, ведаем его козни.

– Не верьте Шубнику! Жив Красно Солнышко!

Истцы и соглядники доносили о крамоле государю.

Глава 6 В ЛУГАХ

Дьяк Разрядного приказа писал:

«А как после Расстриги сел на государство царь Василий и в Польских, и в Украинных, и в Северских городах люди смутились и заворовали, крест царю Василию не целовали, воевод почали и ратных людей побивать и животы их грабить, и затеяли будто тот вор Расстрига из Москвы ушел, а в его место будто убит иной человек. В Борисове городе убили Михаила Богдановича Сабурова, в Белгороде убили князя Петра Ивановича Буйносова, а с Ливин Ми-хайло Борисович Шейн утек душою да телом, а животы его и дворянские пограбили…»

Первым вернулся в Путивль Тимофей Шаров. Был взбудоражен, весел.

– Ладно съездил, воевода. Комарицкие мужики и холопы ждут тебя. Сказывают: все как один на боярского царя подымемся.

– Добро, Тимофей… Подождем, что другие посланцы скажут.

Прибыл Устим Секира.

– Елец полон оружия, батько. Есть и пушки, и зелье, и ратные доспехи.

– А пищали? – дотошно выпытывал Болотников. Когда обо всем разузнал, довольно подумал:

«Славный подарок оставил нам царь Дмитрий. Пойду на Елец, вооружу воинство, а там и на Москву».

Но на Елец идти не довелось. Прискакавший из Кром Нечайка Бобыль донес:

– Кромичи государю Дмитрию Иванычу присягнули. Народ ждет тебя, воевода… А еще, Иван Исаевич, прознал я, что на Кромы войско Шуйского движется. Ведет его боярин Михайла Нагой.

– Доподлинны ли вести?

– Доподлинны, Иван Исаевич. Из царского войска три ратника прибежали. Сказывают, Нагой в семи днях пути.

– Ай да Шубник, ай да хитрая лиса, – крутнул головой Болотников. – Никак опередить хочет. Мол, подавлю бунт в самом зародыше, покуда большой костер не запылал. Ловок, бестия.

– Кромичи просят твоей помощи, Иван Исаевич. Одним им с царской ратью не управиться.

Болотников в тот же день собрал совет.

– Пора на Москву идти, други. Но каким путем?

– И кумекать неча – через Елец. Там пищалей, сабель и брони на тыщи людей. Через Елец, батько! – уверенно произнес Секира.

О том же присоветовали Шаров и Нагиба. Но Юрий Беззубцев молвил иное:

– Поздно идти на Елец. Покуда за пищалями бежим, Михайла Нагой в Кромах будет. А терять Кромы нам нельзя – ближний путь на Москву.

– Близко видать, да далеко шагать, Юрий Дани-лыч, – сказал Секира. – Елец хоть и подале, но там оружье. Мужичье войско у нас, сам ведаешь, на топорах да рогатинах. На Елец, батько!

Но Болотников, неожиданно для всех, принял сторону Беззубцева.