ИВ. Тетралогия (СИ)

Чувствовала я себя очень неудобно, навязчиво и глупо, хотя и провела отличный вечер в их компании, ведь отпускать меня они наотрез отказались. Больше я не рисковала, до пятничного вечера просиживала дома. Вот тогда-то и осознала, как сильно мне не хватает подруги. Джори, конечно, заменяет весь мир. Но, как выяснилось по происшествию с блудницей, я не обо всем могу поговорить с мужчиной.

Еще сильнее беспокоило отсутствие заработка. Пока я бессовестным образом использовала чековую книжку Мэри, тщательно складывая квитанции и чеки в твердом намерении все вернуть подруге. Но бесконечно так продолжаться не должно. Заговорить об этом с Джори я побаивалась. Достаточно изучив его характер, я понимала, что он наверняка воспримет мое желание в штыки и вновь заведет неприятный разговор о моем полном содержании Гаэтаном на правах опекуна.

Допустить подобное никак нельзя, ведь я и так обязана Ансело слишком многим. Обдумав все как следует, решила самостоятельно подыскивать работу, которую смогла бы совмещать с занятиями и ночной жизнью. К сожалению, без образования вариантов было немного.

Джори отсутствовал уже несколько дней и даже не сообщил точно, когда вернется. Я воспользовалась свободой и отправилась на разведку в одну из контор по трудоустройству, адрес которой нашла в газете. Согласно объявлению, они предлагали заработок для мигрантов и разнорабочих.

Выйдя на трамвайной остановке, я еще издали увидела длинную очередь, выстроившуюся к двери искомого здания. Подойдя ближе, осознала бесплодность задуманного. Судя по усталому, изможденному виду мужчин и женщин в веренице желающих найти работу, им это было гораздо необходимей, чем мне, да и получалось, похоже, не у каждого.

Грустно постояв на противоположной стороне улицы, я развернулась было, чтобы уйти, и столкнулась с девушкой, намеревающейся перейти дорогу.

— Поняла, что делать тут нечего? — незнакомка бесцеремонно ухмыльнулась. Она говорила с сильным акцентом, значит, тоже приезжая. — Вот и я думаю, а не плюнуть ли на все? Простоять неделю в надежде выпросить кусок, за который распоследний клошар не берется? Они же нас за людей не считают. А уйду сейчас, только лечь и помереть останется, уже двое суток не ела. Рухну здесь, никто и не заметит.

Я распахнула глаза, с состраданием и неподдельным изумлением глядя на девушку. Стало очень неуютно и стыдно. Как я додумалась прийти сюда, полагая, что мне чего-то не хватает? Надо же быть такой эгоисткой!

— Неужели не у кого попросить помощи? — смущенно спросила я, понимая, как мерзко выгляжу со стороны в дорогом пальто и новых сапожках рядом с этими несчастными, голодными и отчаявшимися людьми.

— Да все вокруг такие же, — грубовато ответила она, оглядев меня. — Тебе-то, видно, невдомек. Я приехала во Францию с хозяевами, служила горничной в барской семье. Бежали они из России, штат с собой привезли. Ну, думала, вот она — лучшая жизнь! И что? Случилась тут с госпожой горячка, да так не вовремя, что хуже не придумаешь. Требовалось ухаживать за ней всю ночь, а мне никак нельзя… В общем, должна я была уйти в тот момент. А наутро меня выставили без паспорта и выходного пособия. Подалась к сородичам в трущобы, приютили, но жить на что-то нужно. Вот и топчусь. А без документов дело пропащее, разве что на панель идти.

Меня передернуло, воспоминания окатили ледяной волной омерзения. Схватив девушку за руку, я с горячностью заговорила:

— Это из-за полнолуния ты не смогла работать, да? Не пугайся, я поняла, кто ты.

Собеседница отшатнулась, настороженно вскинувшись, подозрительно впившись злым взглядом.

— Ты из наших? Как узнала?

— Нет, я другая, но никому не скажу, не бойся, — заверила я как можно убедительнее.

— Ведьма, что ли? — бедняжка немного расслабилась, но бдительность не теряла.

Не имея возможности открыться, не совершив очередной ошибки, я кивнула.

— Могу помочь, — я миролюбиво улыбнулась. — Мой брат делает документы для приезжих. Я не знаю, сколько это стоит, но, возможно, если попрошу, он не откажет.

В глазах новой знакомой вспыхнула искра надежды, и мне почему-то стало приятно и посветлело на душе. Вскоре мы сидели в небольшом кафе. Я с сочувствием глядела, как Маргарита, так представилась русская, жадно глотает бефстроганов с гарниром. Она была высокой и угловатой, с резким голосом и натруженными ладонями, но сразу расположили ее прямота и честность. Очень хотелось протянуть руку, так же, как мне помогла Мэри. Когда-то и я была такой растерянной, не представляя, куда идти и как жить дальше. И вот я здесь. А вдруг и я в силах изменить к лучшему чью-то судьбу?

Я пригласила Марго к себе, и мы проговорили полночи. Она рассказывала о России и поделилась, что начала обращаться в полную луну, еще находясь в сиротском приюте.