Южный фронт

На этот раз паузу выдержал «украинский бизнесмен». Не хотелось, чтобы его согласие выглядело так, будто он только и ждал подобного предложения от местных. Затем Батяня заявил, что согласен помочь местным и уже имеет план действий. Глаза старосты тут же радостно заблестели. Он готов был выслушать и обсудить подробности плана.

16

Остатки группы во главе с Хуаном Эскабальдо всю ночь прятались на северо-западной части побережья острова. Именно там, среди джунглей, они нашли несколько скальных уступов, которые образовали нечто похожее на пещеру. Именно она и была выбрана в качестве места для ночлега. Утром порученец отправил нескольких человек раздобыть что-нибудь съестного. Война войной, а есть хотелось и бандитам, и пленникам. Последних в то утро особо не терзали. Отношение к ним было более-менее сносным. Опять-таки в фаворе был русский дипломат. Даже самый последний урод был с ним очень вежлив и обращался в случае надобности на «вы». К тому же Сергей Ткачев даже не был связан. С Есении же веревку не снимали даже тогда, когда ей нужно было отойти в кустики. Более того, ее сопровождал один из громил. Девушка по сравнению с предыдущим днем вела себя иначе. Ее словно подменили. Она не пыталась вырваться и удрать, хотя хорошо знала здешнюю местность. Что-то ей мешало это сделать и превратило тигрицу в покорную овечку. Впрочем, после вчерашнего полного угроз разговора бандитов с ней изменения в поведении креолки могли быть вполне объяснимыми. Хозяева положения церемонились лишь до такой степени, какая была им выгодна. А уж за хлопоты, что им доставила девушка, ее готов был пристрелить каждый – нашелся бы только повод!

Добытчики вернулись с несколькими подстреленными птицами. Они почему-то называли их куропатками, хотя на куропаток они ничуть не были похожи. Впрочем, ораву голодных мужиков такие вопросы занимали меньше всего. Они радовались самому факту, что появилась возможность закинуть в рот что-то более существенное, чем бананы. Громилы быстро ощипали и разделали птиц, развели костер и принялись жарить добычу на кольях. Вместо соли использовали морскую воду, которой регулярно поливали жарившиеся на огне тушки. Мужчины с нетерпением ожидали, когда еда будет готова. Заложники слушали их болтовню, а запах готовящихся птиц щекотал им ноздри. Не было никакой определенности на счет того, покормят ли бандиты похищенных или же оставят голодными.

Когда «куропатки», наконец, были готовы, бандиты налетели на них, как голодные собаки. Схожесть с собаками наверняка была бы еще большей, если бы процесс деления еды не контролировал Хуан. Он все-таки держал их в определенных рамках. Приказал выдать заложникам по кусочку мяса, что и было сделано. Если Ткачев ел своими руками, то Есению один из верзил кормил, нанизав мясо на прутик. Это безумно злило девушку, но она была вынуждена терпеть унижение, чтобы подкрепиться и восстановить силы. Поэтому и на дикий хохот, которым сопровождалась кормежка, она старалась не обращать внимания. Русский пытался что-то сказать, призывая бандитов быть цивилизованными. Порученец в ответ на это подошел к Сергею почти вплотную и прошипел, брызгая слюной: «Если мы тебя здесь обхаживаем, это вовсе не значит, что ты можешь нам указывать. Заткнись и ешь, если хочешь, чтобы все было цивилизованно». Атташе осекся и отвел взгляд в сторону. Эскабальдо злорадно улыбнулся и, прожевывая мясо, обратился к своим подельникам.

– Как только мы закончим завтрак, – проговорил он, – нужно будет приступать к работе. Вы все помните, что во время последнего радиосеанса приказал делать дон Гарсия?

– Вроде и помним, – отозвался один из громил. – Но повторить еще раз не мешало бы. А то вдруг вчера, после той суматохи, мы что-то неправильно поняли.

– Хорошо. Я повторю, – играя роль строгого, но справедливого вожака, промолвил Хуан. Он с трудом подбирал «умные» слова и фразы для своей речи. Однако она все равно пестрела ошибками, которые резали слух даже русскому дипломату.

– Итак, – продолжал порученец, – у нас два направления в деятельности. В первом мы должны отправить в деревню кого-то из нас, чтобы заключить мир. Но заключать так, чтобы они приняли все наши требования. А чтобы рыбаки не сопротивлялись, мы сразу их предупредим кое о чем.

– Они не будут никого слушать, – встрял кто-то из бандитов. – Это совсем дикие люди. Ты им будешь про перемирие, а они тебе пулю промеж глаз. Даже среди наших банд таких людей не всегда встретишь.

– Что дикие, то дикие, – согласился Эскабальдо. – Однако наше предупреждение подействует. Я в этом уверен. Если мы скажем, что в ответ на любое сопротивление трахнем и убьем внучку их старосты, рыбаки умерят свой пыл. Ведь правда, милая?

Последний вопрос он адресовал Есении и произнес его с таким ехидством, что в иной ситуации получил бы от нее кулаком по морде. Девушка не стала на него отвечать и отвернулась. Однако порученец настоял на ответе.

– Вам отрежут яйца раньше, чем вы успеете пригрозить моему деду или кому-то из рыбаков, – тихо сказала Есения, источая ненависть ко всей бандитской кодле.