Но зато из Эдессы и Амиды прибыли шесть епископов-монофиситов и по распоряжению василисы разместились в палатах Гормизды (одного из небольших императорских замков) и в монастыре в Сиках. Епифаний встретиться с ними отказался, но когда сам Юстиниан предложил организовать диспут на больные теологические темы, дал согласие скрепя сердце.
Собрались в начале июля 531 года в той же Гормизде, и монах Зоора выступил с большим теософским сообщением на тему Боговоплощения. Суть была такая: поначалу существовали две природы Христа - Бога и человека; но потом, при Боговоплощении, обе природы слились в новую природу, нераздельную и единую. Так и сформулировал: «Воплощённая природа Бога-Слова, Логоса, есть едина». Утверждал, что Божественное начало во Христе поглотило Его человеческую природу, с самого начала не схожую с нашей. Следовательно, формула, что Иисус за нас «плотью пострадал» богохульственна, так как надо произносить: «Он распят за нас».
Патриарх Епифаний в краткой ответной речи с ходу опроверг выдвинутые тезисы. Он считал, что Зоора извращает христианство. В том и чудо, говорил Епифаний, что Бог-Отец явлен миру в человеческом облике, снизойдя до телесности нашей, чем возвысил человечество до Божественного уровня. А когда на Бога-Сына снизошёл Дух Святой, человеческая природа не растворилась в Божественной, а наполнилась новым содержанием, Логосом.
Далее пошли ожесточённые споры, обе стороны не желали пойти на компромиссы. Даже скромная по пытка Юстиниана примирить ортодоксов с манихея- ми кончилась провалом. Император предложил следующую формулу: вместо «Он распят за нас» произносить «один из Троицы пострадавший», - но Зоора не согласился, подчеркнув, что подобная фраза отдаёт теопасхизмом, признающим во Христе плотское начало.
В общем, разошлись ко взаимному неудовольствию. Феодора утешала супруга:
- Не переживай, сразу ничего не бывает. То, что встретились и поговорили, шаг вперёд по сравнению с тем, что было до сих пор. Расхождения между нами не доктринальные, а лексические, и когда обе стороны перестанут смотреть друг на друга как на врагов, общие основы приведут нас к согласию в частностях.
Император вздыхал печально:
- Ой, не знаю, не знаю, Фео, ты, по-моему, слишком оптимистична. Твой Зоора - городской сумасшедший. У него глаз безумца, одержимого просто. Уж на что я не люблю Епифания, этого зануду и меднолобого, но общаться с ним ничего не стоит, он вполне вменяем и рассудителен. А с монахом этим даже страшно находиться в одном помещении - может искусать.
- Не преувеличивай, милый. Разреши одно: пусть мои монахи остаются пока в Гормизде и Сиках, проповедуют потихоньку и встречаются с ортодоксами в новых диспутах. Там, глядишь, и Севир приедет. Сделаем вторую попытку.
Он пожал плечами:
- Поступай, как хочешь. Я питаю одну надежду: подружиться с Папой и преодолеть наши разногласия с Западом. - Помолчал и добавил: - Расположенность Папы - главное. Он поддержит наши позиции в Риме. И поможет избежать войны с готами.
- Но они не отдадут Италию добровольно.
- Путь не отдают, если согласятся быть моими вассалами.
- А не согласятся?
- Вот тогда война.
Феодора заметила:
- Но для этого нужно столько средств! Денег и людей!
- Деньги мне добудет Каппадокиец, а людей у нас много, некуда девать.
Василиса сморщилась:
- Твой Каппадокиец! Губошлёп несчастный. Не люблю его.
- Да и я не слишком. Но такой человек нам необходим. Без него не вытрясти всех поборов, понимаешь?
- Понимаю, конечно.
А сама подумала: «Эх, напрасно согласилась отравить Имра. Лучше бы расправиться с Иоанном». Вроде угадав, самодержец проговорил с насмешкой:
- Ты меня обманула насчёт ул-Кайса? Сведений о его смерти нет.
Женщина ответила, чуть порозовев:
- Подожди ещё. Месяца пока не прошло.
- Ладно, подожду. - И переменил тему: - Хочешь, поедем искупаться в море? Я давно не плавал.
Поклонилась чинно:
- Как прикажет ваше величество. Мы рабы исапостола.
- Правильные речи, хвалю.
Между тем переговоры о мире с персами, как и предполагал Велисарий, ничего не дали. Но зато он воспользовался временной передышкой, чтобы укрепить Дару и расставить войско рационально, уведя восемь тысяч резерва из лагеря и упрятав в засаде. Этим резервом командовал Фара.
Персы атаковали ромеев в шесть утра. Выбрали такой ранний час не случайно. По обычаю византийцы завтракали в восемь, и расчёт был прост: навалиться на ещё не проснувшегося и голодного неприятеля. Сами персы ужинали поздно и к восходу солнца не испытывали нужды ни в питье, ни в пище.