Юная Спасительница (СИ)

Наслаждаясь сигаретным дымом, продолжать путь значительно легче; даже на философию пробивает.

Обычно во всех страшных историях лес вырисовывают темным и таким, что ни одна душа туда не сунется. А мне нравится, что через густые кроны клена и дуба едва ли можно разглядеть слабые проблески солнечных лучей. Кусты брусники и шиповника манят бабочек и мошек, еле заметных, если не приглядываться. Вскоре вся прелесть лесных чащ и лугов сменяется степью и колючей травой, выцветшими под солнечным диском.

— Похоже на то, что в душе я тот еще романтик, — грустно улыбаюсь с этой мысли.

Где-то на холмах начинают виднеться прочные стены, кажущиеся издалека маленькими и узкими. Они привлекают взор, и с поднятым пистолетом я медленно прокладываю дорогу к общине.

Мне катастрофически надо найти что-то съедобное, так что я толком не задумываюсь о существующей угрозе и иду наперекор страхам.

Кажется, неделю или полторы я питалась исключительно ягодами и опавшими фруктами, типа: яблок, ежевики… Живот крутит. Он урчит и сбивает постоянно с мысли. К недоеданию привык каждый выживший, но все равно приятного мало в вечной нехватке сил. Из-за чертового недоедания на прошлой неделе я была на той тонкой грани, когда обессиленный организм решил возобновить работу с новыми усилиями, и как же не вовремя такие напасти апатии случаются!

В данный момент мне плевать, что за теми воротами ждет. Бандиты или толпа ходячих — все по барабану. Я справлюсь.

Община окружена забором с металлической сеткой, а также расположенными по периметру ходячими. Подхожу ко входу и наставляю ствол на ворота. Глаза вмиг бегают вдоль линии стен, когда за ними слышатся многочисленное шарканье подошв. Несколько стоящих в качестве надзирателей мужчин наставляют на меня винтовки и один из них окликает:

— Ни шагу больше. Что тебе нужно? — опрокидывает взгляд на местность, словно убеждаясь, что нет закаты, и спрашивает: — Как ты нашла нас?

Настороженно оглядываю этого типа и опускаю оружие, изумляясь тому, что тот не застрелил меня сразу при встрече.

— Мужик, мне трудно идти. Я уставшая и голодная. Какая разница? Шла по дороге и нашла… — перевожу взгляд на ворота. — Что за община? Вас много? А еда есть?

— Ответь на вопрос: кто ты? — настаивает он на своем, но жаждой избавиться от меня поскорее от него не веет.

— Это имеет значение? Чувак, по мне разве не видно, что я ребенок! Что, по-твоему, семнадцатилетняя девка сделает вам? Опусти пушку и дай поговорить с вашим лидером.

Ни один мускул не дернулся на лице надзирателей, но оружие они все же опускают.

— Может, ты тоже опустишь оружие? — с явной колкостью в голосе интересуется второй.

Показав средний палец, я демонстрирую свою коронную улыбку; улыбку, которая якобы говорит: «Вы меня не знаете, и никогда не сможете заглянуть мне в душу, но если что не понравится — я вам глотки погрызу, как бешеная псина».

— Разбежались, — только крепче сжимаю оружие в руках. — Ну так что, позволите побеседовать с лидером или мне сперва станцевать надо?

Надзиратели оглядываются куда-то назад и начинают кому-то отчитываться.

— Сэр, она одна. Как скажете.

Ворота медленно открываются. По обе их стороны располагаются люди, вооружившиеся автоматами и ножами, а посередине… Не может быть…

Мужчина с приличным массивом растительности на лице, суровым, отрешенным взглядом, одетый в черную кожаную куртку и заправленный за ее воротник красный платок, закидывает на плечо биту, обмотанную окровавленной проволокой. Поморщившись при виде моей фигуры, он командует людям:

— Опустить оружие! Челси? Это ты?

Нижняя челюсть в секунду отвисает, а сигарета падает на шоссе и моментально гаснет. Единственное, что мне удается выдавить:

— Папа?

========== Глава 2. Старые знакомые ==========

«Черт возьми, это мой старик!» — проносится в голове, и в этом голосе нет ни капли отчаяния или разочарования.

Мне просто сложно дается поверить, что это он! Папа живой! Я не нашла его обглоданный труп или в образе ходячего, не нашла его умирающим или застрелившимся!

Подбегаю к папе и обнимаю его так крепко, как могу. Он не отвечает; лишь стоит в ступоре, не понимая, сон ли это или встреча вполне реальна. Руки плавно начинают путешествовать по моей спине и ползут то вверх, то вниз, пока папа не сводит их вместе.

— Я думала, ты умер… — наворачиваются слезы, глаза краснеют. Я выдыхаю и вдыхаю воздух так, словно делаю это в последний раз.

— Боже! — радушно восклицает он, обнимая еще крепче. Его горячее дыхание заставляет почувствовать себя такой счастливой среди осколков нормальной жизни. — Где же ты, дочурка, пропадала все эти годы?

Выступают слезы радости, сердце забилось быстрее, отчего дыхание становится обрывистым, а руки легонько трясутся. Нехотя отлепившись, я протираю глаза и тепло улыбаюсь.

Папа отходит в сторону, открывая вид на общину. Меня застает врасплох ее величина: за все то время, проведенное в мире, где царит эпидемия, мне ни разу не доводилось встречать огромных поместий, которые при всем этом не были разрушены.