Юная Спасительница (СИ)

На протяжении месяца наблюдала за тем, как больная раком мама постепенно умирает. Папа отказывался признавать это и надеялся, что она выживет, но я-то знала… знала, что это бредни и она умрет. Так и случилось.

Перед уходом у нее началась лихорадка, и мама попросила привязать себя к дивану, чтобы обезопасить нас. Она умерла. А затем превратилась…

И тогда, для той одиннадцатилетней Челси, гибель матери нанесла еще один урон психике. Поле увиденног крыша совсем поехала.

Папа пытался успокоить меня, хоть и испытывал серьезнейшую душевную боль. Он не нашел в себе силы расправиться с неупокоенным телом супруги, зато та одиннадцатилетняя Челси, перед их с отцом уходом из дома, в этом преуспела. Стоило отцу отвертнуться, как она устремила кухонный нож по самую рукоять в голову обращенной матери.

Хотела ли она этого? Нет. Было ли ей горько? Да, черт возьми!

Я знала, что мамы больше нет и успокаивала себя мыслью, что мне нужно учиться перебарывать себя.

Не знаю, что происходит, но сейчас папе хватает духу не отводить дуло дробовика от назначенной цели. Самое страшное, леденящее душу и кровь то, что я вижу этот кошмар от первого лица — будто голову этой пушкой собираются разнести мне.

Выстрел и!.. Лес. Тяжело дыша, я оглядываюсь. Это был сон.

Стоит раннее утро, часов семь от силы. Скидываю с себя накидку, облегченно вздыхаю и поднимаюсь. На спину натягиваю маленький рюкзачок.

Опоры в ногах ни капли не чувствуется, ходьба дается словно испытание, а утомленные от недосыпа глаза слипаются. Спать больше нельзя: вся эта кинолента кошмаров изматывает до жути, и увидеть еще один триллер я не готова.

Мой временный ночлег окружен целой цепочкой собственно сооруженных ловушек и сигнализаций: консервные банки, пронизанные рыболовными лесками, растяжки и ямы. Под рукой лежат пистолет и кинжал.

И оставлять все как есть — не вариант; мне нужны свежие припасы, вода, еда, патроны… Плевать, лишь бы жизнь помогло спасти.

Пробираюсь через лесную гущу и наконец выхожу на шоссе престижной ширины: шесть полос для движения автотранспорта, на каждое направление по три полосы. Именно к заправке путь мой простирается с большей осмысленностью.

Дует прохладный ветерок. По коже пробегается табун мурашек. Стянув повязанную на поясе толстовку, я мгновенно надеваю ее на себя. По телу разносится тепло. Бездумная игра ветра с копнами моих волос немного утомляет и, чтобы не мучиться, вдобавок натягиваю капюшон. Как раз вовремя!

Сверкает молния, через несколько секунд невдалеке пророкотал гром, подтверждая, что вот-вот на землю обрушится ливень. Поначалу моросит освежающий, но в то же время, холодный дождик, капли которого мгновенно и без следа поглощаются пересохшей землей. Но постепенно капель становится все больше, и под ногами стремительно появляются лужи.

Провожу руками вдоль мокнущей толстовки, разглаживаю образовавшиеся складочки одежды, а заодно прощупываю, сколько времени ей понадобится для сушки.

Приближаюсь к стоянке, возле которой припаркована одна тачка. Неподалеку расположен магазинчик для дальнобойщиков. Подхожу к его стеклянной двери и всматриваюсь внимательно внутрь. Неплохо: много полок и картонных ящиков на полу. Может, смогу найти в них что полезное.

Сплюнув на землю, достаю из кобуры пистолет и навостряю уши. Если мне удастся хоть что-то обнаружить, то я чертов победитель по жизни. От одной мысли о том, как в руки попадает консервная жестянка или фляга с водой, моих губ касается теплая улыбка.

— Я что-нибудь найду, — укладываю пятерню пальцев на урчащий, молящий хоть бы о кусочке хлеба, живот и поглаживаю его с обнадеживающими словами.

Зайдя внутрь, мгновенно веет затхлостью давно непроветриваемого помещения, в нос ударяет запах гнилой плоти, если не похлеще. Такого запашка я давненько не унюхивала.

Внимательно озираюсь по сторонам. Наставляю прицел на любые точки, словно желая выпустить на случайно попавшемся под руку предмете всю злость.

К счастью, все чисто.

Ни намека на припасы. Покрытые пылью полки пустуют, те самые картонные ящички, которые удачно привлекли мое внимание больше остальных предметов, содержат в себе максимум, — так это пыль, паутину, мелких жучков и паучков, ползающих внутри. В общем, — ни то, чем наешься или напьешься, ни хотя бы зарядишь огнестрел.

Когда мне надоедает «наслаждаться» видом пустых полок и пола, на котором оставлены грязные следы чьих-то сапог, я уверенно шагаю к кассе. На ней кроме ненужных бумажных купюр, нет ничего. Захожу с другой стороны кассового аппарата, чтобы обыскать стол. Может быть, хоть там дела не будут столь скудными и разочаровующими.

Открываю один, следом второй, третий, четвертый… Ничего!

Захлопываю один из ящичков и сжимаю кулаки до побеления костяшек.

— Ну как так-то?! Ничего? Серьезно? Я не для этого перлась сюда километров двадцать, чтобы уйти ни с чем!

Гнев перерастает потихоньку в нечто большее. Тело дрожит, конечности немеют, дыхание сбивается. Прикрываю глаза и громко вздыхаю, стараясь нормализовать свое самочувствие. Глубоко дышу, чтобы переключиться на посторонние объекты и забыться.