Юная Спасительница (СИ)

Запах одеколона — тот самый, которым от него вечно веяло в школе: так он пытался перебить запах выкуренных с утра сигарет.

— Знаешь, почему ты мне понравилась? Почему это была не Молли или кто-то другой — только ты, — выдерживает паузу, заглядывая в мои опухшие глаза. — Потому что ты оптимистка. Ты сама этого не понимаешь, но дай-ка напомню, как искренне ты веришь в доброту и порядочность попадающихся тебе на пути выживших; как искренне веришь в светлое будущее, хоть иногда у тебя и опускаются руки. Я знаю, что тебе есть за что бороться — за такое будущее и таких людей. Это сложно, но ты справишься, и однажды проснешься с мыслью, что правильно поступила, когда не сдалась. Ты сильная, — испускает вздох, намереваясь сказать что-то еще. Одним словом, в воздухе застывает недосказанность, которая мигом исчезает. Мэтт набирается сил и выдает: — Ты иногда называешь ее лисенком: такие же острые черты лица, рыжие волосы и проворная, как этот зверь. У нее есть все задатки, чтобы вырасти в сильного выжившего. И я прекрасно знаю, что ты не упустишь возможности воспитать ее, показать ей, как можно оставаться человеком в таком мире. Ты должна бороться, если не для себя, то для нее. Сделай все ради нее, ради той маленькой девочки.

========== Глава 35. Не забывай про меня ==========

В руках из ниоткуда появляется баночка пива «Run Wild IPA». Первый глоток. Крепкий алкоголь обжигает горло.

Кажется невероятной такая реакция на вкус пива после пойла покрепче. Я пробовала самогон Дэрила, так что знаю, о чем говорю.

Однако еще более невероятным кажется вкус чего-либо во сне.

«Сны сменяют друг друга со скоростью света. Безумная ночка».

В том, что происходящее — сон, сомнений нет. И мне очень хочется понять, с каких пор сны стали такими осознанными, и вместо того, чтобы наблюдать за театром абсурда, я пытаюсь понять, когда наконец очнусь.

«Лоуренс, самое время проснуться».

Но нет же, у моего мозга на этот счет другие планы.

Очередной глоток пива вряд ли затуманит сознание, тем более во сне. Я подношу банку ко рту, как вдруг:

— Я всегда думал, что тебе пора завязывать.

Тихо. Снова тишина, темнота. Мозг снова рисует картины маслом, где я главная героиня, на которую можно посмотреть со стороны. И когда я говорю «посмотреть со стороны», я подразумеваю, что вижу все от третьего лица.

Я нахожусь в сплошном небытие, сфокусированная на напитке, и отрываюсь от него только, когда знакомый голос снова донимает меня.

«Челсия, ты в своем репертуаре».

В сердце что-то неприятно колет.

— Твои вредные привычки сведут тебя в могилу быстрее, чем любая война.

И, как если бы кто-то внезапно включил свет, пространство становится светлым-светлым, как морской жемчуг. Напротив меня повстает широкоплечая фигура Карла. Того самого… Таким я его и запомнила.

Эта дурацкая улыбка, выглядящая совершенно не к месту; ниспадающие из-под шляпы волосы, легкий живой румянец. Вспоминая, каким бледным он был в последний раз мне становится устрашающе не по себе.

Услышать голос Карла, как бальзам на душу — самое то, что мне нужно было.

— Карл! Я так скучала, — бросаюсь ему на шею прежде, чем он моргнет. — Мне тебя так не хватает…

Карл отвечает на объятия, и мне вдруг становится жутко от того, какие же у него холодные руки. Как у мертвеца.

«Точно, тебя больше нет».

— Я тоже скучал, дурында, — ах, эти прозвища, про которые я на секунду забыла.

В голове столько мыслей, на языке столько слов вертится, которые я хочу ему сказать, но не знаю как. Глаза жжет, обжигает — я бы сказала. Слезы оставляют после себя пламенный след, попадают в рот, превращая его в ад. Как же горячо, больно.

Всхлипывая, отдаляюсь и снова отпускаю его.

— Не плачь, — вытирает мое мокрое, надутое лицо. Я уже не замечаю низкой температуры его тела.

«Хоть это и сон, но очень правдоподобный».

— Ты не со мной, не здесь. Ты мертв. Это сон. Я проснусь и буду одна, — произношу это, заикаясь, давясь эмоциями.

Отвожу взгляд в сторону, чтобы снова убедиться, что мы стоим посреди некой пустоты.

Карл делает шаг навстречу, подхватывает меня за талию и ловким движением рук подтягивает к себе.

— Ты права. Меня больше нет, но у тебя есть Дэрил, Клэр, твой папа…

— Не напоминай о нем.

— Он не заслуживает смерти.

В этот же момент мне хочется пнуть его ногой по яйцам.

— Он как никто другой заслуживает смерти! Муж Мэгги, Дениз, Спенсер, испортил столько жизней, и моя не исключение!

Да нет же, вру я. Говорю я это на эмоциях, а в случае чего переживаю за своего старика больше, чем за себя. Какой бы тварью он ни был, я люблю его. Люблю своего отца и не позволю ему умереть.

— Он может исправиться, — трещит Карл.

Все превращается в ночной кошмар, в котором я вынуждена прикрывать уши и орать от чего-то очень противоречивого, разъедающего уши, мозг.

— Ты даже не настоящий! Это мое сознание! Ты бы не говорил такого! — вырываюсь из объятий Карла, не даю ему приблизиться к себе ни на шаг, истерю. — Карл бы ни за что на свете не защищал подонка, убившего его друзей!