Юная леди Гот и роковая симфония

– Я подумала, в случае дождя это окажется весьма кстати, – сказала Тейлор Вери-Свифт, выдвигаясь вперёд. Она указала на тачку, которую толкала перед собой, и обворожительно улыбнулась лорду Готу.

– Мисс Вери-Свифт, – ответствовал тот, приподымая цилиндр, – есть ли предел вашим талантам?

Он подошёл к ней и взялся за ручки тачки.

– Вы позволите? – спросил он, улыбаясь глазами.

– Ну разумеется! – ответила Тейлор Вери-Свифт.

И они двинулись сквозь дождь обратно к дому.

– Ну и подумаешь! – сказала мисс Хайлэнд Спринг.

– Нахалка! – сказала мисс Малверн.

– Апчхи! – сказала мадемуазель Бадуа.

Глава одиннадцатая

Леди Кэрол и сэр Сидней Харбор-Бридж проводили до дома модных леди, громко жалующихся на погоду, и лорда Гота с гэлоушами, Уильям Брюквидж отправился на поиски львёнка Эльзасца, а Ада и Эмили пошли вдоль рядов БМФ, восхищаясь впечатляющим дизайном и различными придумками, позволявшими использовать каждый клочок пространства внутри повозки на благо пассажирам.

К тому времени, когда Ада и Эмили вернулись в дом, дождь весь пролился и над сценой снова засияло солнце. Деревенские колодки были собраны и ряды сидений установлены, каждое – с корзиной розовых лепестков. Лорд Гот возвышался на эстраде под руку с Тейлор Вери-Свифт, которая скинула свою ме-ме-куртку, обнаружив под ней прекрасно скроенное летнее платье. Пока лорд Гот держал речь, она улыбалась и смотрела ему в глаза.

– Прекрасная пара, – заметила Эмили, глядя на них, и Ада должна была признать, что так оно и есть.

– Мне нравится Тейлор Вери-Свифт, – ответила она задумчиво, – только сомневаюсь я, чтобы бабушка…

В этот момент большая повозка въехала на дорожку и остановилась прямо перед ступенями главного входа. Её волокли шесть белых лошадей, а сзади к ней была прицеплена чудовищных размеров пушка. Внушительная воительница сползла с козел и протянула Аде перо с куском пергамента[12].

– Доставка для лорда Гота, – сказала воительница весомо. – Четыре композитора и средневековая пушка. Распишитесь.

Ада взяла перо и обмакнула его в подставленную воительницей чернильницу.

«А. Гот», написала она в строке «получатель». Воительница приняла перо и пергамент и открыла дверь экипажа.

– А теперь получайте, – заявила она.

Глава двенадцатая

Наступил тёплый и нежный вечер. Аромат розовых лепестков наполнил воздух, и сотня фонарей освещала ветви высочайшего дерева Грянул-Гром-Холла, известного под именем «Старый Харди». Эстрада под ним была увита ленточками и свежеукрашена цветами из спального сада; для оркестра на ней были расставлены стулья из библиотеки, перед ними возвышались пюпитры с прикреплёнными к ним нотами, которые трепетали под ветерком.

Перед эстрадой стояли деревенские колодки с пухлой подушечкой, готовой принять прославленных композиторов. Позади них, на стульях, сидели гости фестиваля. Они болтали, пересмеивались и нетерпеливо поглядывали на эстраду. Хлопальщики из Клактона распевали морские кричалки и ритмично перестукивались на ложках, чтобы взбодрить толпу, а Дональд Трампуха возмущался во всеуслышание, что средневековая пушка под «Старым Харди» совсем не так велика, как он ожидал[13].

– Слышь, Моравия, не такая уж она и большая, – рявкнул он скучающей жене. – Я думал, она более лучшая…

Позади сцены, там, где стояли «Бандиды», раздавался громкий гогот. Тартановый бард Мак-Оссиан, сжимающий в руках огромную волынку, явно что-то скрывал под своим клетчатым одеянием; Герман Гремит, баварский бард, управляющийся с альпийским рогом, тоже, казалось, что-то припрятал в своих длинных рукавах. Кеннет Батонч, камбрийский друид, помимо кельтской арфы имел ещё при себе мешок с оттиснутым на нём словом «омела». Томас Чаттерброд стоял со своей говорящей куклой, Монахом Роули, на деревянном ящике. В руках он сжимал маленький треугольник.

«Леди ГАГАГА», стоящие поодаль, готовились открыть концерт.

Корделия Куща хмурилась, Хегарти За́борн нервно переминалась, а Клара Цокотук вертела хвостом и била копытом. Ива Нова никак не проявляла себя из-за ветвей, а Бъёрк Бъёрксдоттир мурлыкала под нос исландскую сагу, чтобы поддержать боевой дух. Мальзельо, чрезвычайно довольный, стоял поодаль от эстрады, рядом с Саймоном Злоу. Ада с Эмили уселись в задних рядах, вместе со всем Чердачным клубом, с волнением ожидая начала концерта. На них были платья дриад, сшитые Тейлор Вери-Свифт, и свежие веночки, сплетённые участницами «Леди ГАГАГА». Лорд Гот занимал место в переднем ряду, рядом с Шипучей леди Кэрол и её модными леди, которые бросали мрачные взгляды на Тейлор Вери-Свифт, тоже надевшую платье дриады собственного изготовления и сидевшую вместе с Моравией Трампухой.

Лорд Гот поправил свой готический галстух и поднялся во весь рост.

– Добро пожаловать на Готсток, – провозгласил он, обращаясь к зрителям. – в этот чудесный летний вечер!

Он кивнул Мальзельо и снова уселся.

Мальзельо подтолкнул локтем Саймона Злоу, который зверски хмурился и теребил свой галстух.

– А? Что? – отозвался тот.

– Приступай, – прошипел Мальзельо.

– Ах, да, – спохватился Злоу.