Юг в объятьях севера

– Извини, – Дэстен опустил руки. – Эта ваша чихуанская мамва… И шлюхины губки, которые тянутся ко мне отовсюду, когда я иду по саду…

– Это ведь Чихуан, – тихо рассмеялась Олола. – Город любви. А сегодня у нас большой праздник. Я клянусь, что буду ждать тебя. Не будет ни сьора, ни лэрда, ни кого-нибудь другого. Мы либо поженимся, либо…

– Мы поженимся. Клянусь!

… Сир Шаи едва не сказал: «Эге!». И с недоумением посмотрел на сьора Намира аль Хали. Тот неслышно шагнул в темноту. Шаи скользнул следом, и за ними тут же сомкнулись густые ветки цветущей жаккардии.

– Так выходит, что у сира Хота любовь-то вовсе не с гратой Викторией? – с обидой сказал Махсуд. – Но ведь он держал ее за руку! Так что ж получается? Она ему…

– Сестра. Сир Хот – бастард Дома высших.

– Но у наследника Дома Халлард и его дяди нет бастардов! Как и у сьора Ренье! Почему же сир Дэстен называет его дедом?

– Потому, – Намир аль Хали скрипнул зубами. – Халларды нанесли мне смертельную обиду. И это еще не все. Догадываешься, кто такой сир Хот, Махсуд?

– Я внимательно изучил геральдику, прежде чем отправиться в Нарабор. У сьора Ренье нет бастардов. И у императора Тактакора их нет. А вот у его отца, императора Такташа была парочка. Одного я знал, он не так давно умер. И он носил титул мейсир Тадрарт. А вот второй бастард загадочным образом исчез. Кажется, его звали Эдардом. И император его не признал. Там была какая-то неприглядная история с его матерью.

– У каждого великого Дома есть тайны, – усмехнулся Намир аль Хали. – И Императорский – не исключение. Теперь ты понимаешь, Махсуд, кого мы имеем?

– Бастарда императорской крови.

– Заметь: единственного бастарда императорской крови. А он собрался жениться на какой-то сирре Ололе, – тихо рассмеялся сьор Намир. – Так вот что задумали Тактакор и Ренье! Они на пару растят из щенка правителя, стараясь не испортить его раньше времени. Или ближайшего советника для будущего императора. Но у кронпринца нет детей, и вряд ли они будут, а вот сир Дэстен, похоже, весьма проворен на сей счет. Он молод, здоров, красив. Ни единого изъяна. Только глаза его выдают, и то, в сумерках сира Хота вполне можно принять за сьора. В нем много высокородной крови, и он – Тадрарт. Прекрасный экземпляр!

– Прикажете убить его?

– Это не так-то просто… Какая ночь, а? – сьор Намир потянул носом. – Как они это называют? Шлюхины губки?

– Венерия, она такая. Развратный цветок.

– Идем, развлечемся. Мне всегда хотелось попробовать этих горских сучек: так ли они хороши?

– Как вам будет угодно, мой сьор.

– Сира Хота убьет Ранмир. Судьба упрямо толкает их друг к другу. Видишь: оба положили глаз на одну и ту же женщину. Это лишь подольет масла в огонь. Но какова моя жена! Пожалуй, я был с ней слишком мягок…

… Балет слава Огню закончился, живые картины были встречены с восторгом и бурными аплодисментами, но и это зрелище подошло к концу. Гота устала. Развлекать гостей, следить за тем, чтобы на празднике всего было вдоволь, контролировать порядок в городе, выслушивать бесконечные сплетни, проверять финансовые отчеты. Ей, пожалуй, единственной, хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.

– Гота!

Она резко обернулась: муж! Наконец-то! Линар успел переодеться, но грим еще не смыл. Его глаза казались огромными, в густых черных прядях запуталась мишура. Он был разгорячен и весь пропах цветами. Гота почувствовала, что сердце остановилось. Она какое-то время не могла дышать, жадно разглядывая Линара. Как же хорош он был в балете! И не менее хорош в живых картинах. Она опять в него влюбилась, и снова не верит, что Линар принадлежит ей. Впрочем, это не такая уж и неправда: Линар принадлежит Чихуану, а не своей жене.

– Балет закончился, что дальше? – грустно спросила она. – Завтра у нас в Чихуане скачки? И ты, разумеется, участвуешь. А послезавтра все мы едем на побережье. Твой корабль уже под парусами.

– Мне кажется, нинита, ты обиделась, – Линар нежно взял ее руку и склонился, целуя кончики пальцев. Гота тонкой кожей обнаженного запястья почувствовала шелк его волос и тепло карминных губ. Сердце очнулось и стремительно забилось.

– А разве у меня есть такое право? – горько спросила она. – Обижаться?

– Ты моя жена, – мягко сказал Линар. – Я не собираюсь тебе изменять, какие бы красивые женщины меня не окружали.

– У тебя нет на это времени, милый. Я не беспокоюсь о том, что ты мне изменить. Я переживаю, что ты меня попросту забудешь за всей этой суетой. Мы будем жить каждый в своем дворце, и встречаться только на официальных приемах. Весь Чихуан против нас, нашей с тобой любви. Ты нужен всем, ты их Бог. А я лишь досадная помеха, которая появилась в вашей веселой богатой столице, где каждую луну что-то празднуют… Пойдем, я смою грим, – вздохнула Гота. – Кто-то же должен стирать с божества позолоту и укладывать его спать.