Итоги № 38 (2013)

— Ну это проблема с таким послужным списком, с такими давними «заслугами»... Честно говоря, даже не знаю, что тут сказать. Это проблема рода человеческого, на протяжении всей его истории. Как известно, есть несколько мощных стигм, векторов, вокруг которых строятся не только сообщества, страны, империи... но даже и цивилизации. Национальные, религиозные амбиции, деньги и фанатизм — крайняя степень каждого из этих явлений. О чем же мы будем беседовать в этом аспекте? Что национализм — это плохо? Или хорошо? Вначале надо договориться о терминах. Однажды я присутствовала при споре двух философов. Они сели друг напротив друга и первым делом выяснили, кто что понимал под тем или иным обозначением.

Помню, в одном из писем Чехова (не дословно): «Национализм семейства Киселевых — это теплая любовь к своему народу, к истории, к национальному костюму...» Что-то вроде... И как нам быть с национализмом? А вдруг это природный инстинкт, направленный на то, чтобы нация, народ продолжали существование?

— Цитата поизящнее, чем из Бондаренко… Но мы-то начинали с вопроса об ошибке. И кроме любви к своему народу встречается ненависть к чужому. Шовинизм. Если угодно, антисемитизм. Однажды вы сравнили его с вошью, которая может переползти даже на чистую голову. Как прикажете бороться с педикулезом?

— Все зависит от взгляда на человека вообще. Боюсь показаться здесь человеконенавистническим снобом. Легче всего было бы ответить нечто такое привычное: общество и, главное, государство должно разработать программу «понимания и расположения к другому», которую надо планомерно и терпеливо, с большим умом и тактом осуществлять с детского сада, продолжать в школе и внедрять сверху донизу в обществе. И тогда лет через пятьдесят, а лучше через восемьдесят, когда перемрут бабушки и дедушки, кормящие внуков кашкой с прибауткой: «Ешь, Сашенька, а то жид съест»… или узбек-таджик-армянин-черт лысый съест… тогда, возможно, общество наше начнет меняться.

Повторяю: легче всего было бы сказать это. Так и говорят милые культурные люди во всех западных странах. И ничего они пока не добились. Возьмите Норвегию, ее широкие программы толерантности, либеральные законы, позволяющие пакистанской женщине стать министром культуры. Норвегии, подчеркиваю... И что? Это ответ на Брейвика, на послание этого чудовища обществу? Правительству? Миру?.. Да, можно поставить на уши внутреннюю разведку, усилить, увеличить, приняться выкорчевывать, прослушивать, выдергивать, заламывать и бросать в тюрьму… Ну и дальше — что? Что делать с рядовым норвежцем, не склонным к насилию, заурядным членом общества, который (по рассказу моей подруги) грустно говорит, показывая на какую-то пакистанскую семью на автобусной станции: «Видите, у меня двое сыновей за сорок, и оба никак не женятся. А этим за тридцать, и у них... один, второй, третий, пятый... и шестой в животе! Что будет с Норвегией через тридцать лет?»

— Каков выход, Дина Ильинична?

— А вы спросите у Римской империи... У Австро-Венгерской империи, лучшей в мире... В эссе у Умберто Эко есть упоминание о некоем римском сенаторе, на закате империи каждый день выступавшем в Сенате с призывами не давать гражданства всем этим ордам — сарматам, галлам, евреям... Далее идет потрясающая фраза самого Эко: «История вытерла ноги об этого сенатора».

— Вытерла, конечно. Другой вопрос: как мы к этому относимся.