Итоги № 37 (2012)

Делегацию отъезжающих собрали в Министерстве культуры, вручили заграничные паспорта, полтора часа инструктировали, рассказывая, какая честь нам оказана и как следует себя вести с иностранцами. Я смотрел на визу и продолжал не верить в чудо. Мы приехали в аэропорт, прошли таможню, пограничный контроль... Я все озирался по сторонам, ждал, когда же меня остановят. И тут объявили задержку рейса. В мозгу мелькнуло: «Ну вот! Что и требовалось доказать!» Я посмотрел на попутчиков и понял, что примерно у половины нашей компании было такое же настроение. Мы дружно пошли в ресторан, расположенный в зоне вылета, и крепко выпили. Как только все набрались, позвали на посадку. Лишь в момент, когда шасси самолета оторвались от взлетной полосы, я понял, что лечу во Францию! Поездка была замечательная — Париж, берега Луары, Версаль… И вот возвращаюсь в Москву. Рейс был вечерний, поэтому остался переночевать у приятеля. Звоню в Ленинград, чтобы сказать маме: я вернулся, все в порядке. Она берет трубку и начинает спрашивать: «Лева, это ты? Ты в Москве?» Я ничего не понимаю и раз за разом повторяю: «Да, мама, я прилетел, все хорошо…» Понадобилось минуты три, чтобы объяснить, казалось, очевидное. И только через несколько дней, когда я уже был в Питере, мама призналась, что не ожидала моего возвращения, она не сомневалась: я останусь во Франции, использую единственный шанс. Действительно, я не имел постоянной работы, часто сидел без денег, числился гонимым, но мне и в голову не приходило бежать на Запад…

Когда в августе 91-го случился путч, мама позвонила в театр и стала кричать в трубку: «Лева, ну почему ты не слушал моих советов? Сколько лет твержу, что отсюда надо уезжать!» Нет, для меня вопрос так не стоял. Я очень упрямый, люблю то, что люблю, хочу то, что хочу, и не согласен на другое…

Продолжение следует.

Померещилось / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино

Померещилось

/ Искусство и культура/ Художественный дневник/ Кино

В прокате итальянская лента «Присутствие великолепия»

 

Пышность итальянского языка причудлива, поэтому название фильма Magnifica presenza по-русски звучит, будто сделанное гугл-переводом. Возможно, было бы грамотнее «Великолепное присутствие», но и оно ничего не проясняет в картине Ферзана Озпетека, турка, уехавшего в юности в Италию учиться да так и оставшегося на новой родине. Сам автор рассказывает, что вдохновил его на эту историю странный случай с одним другом, который, сняв красивый особняк в Риме, однажды увидел, как в телевизоре мелькнули женщина и девушка. Проведя расследование, арендатор узнал, что во время войны мать и дочь выбросились здесь из окна, испугавшись бомбежек. Насколько я понимаю, вот этот волнующий момент контакта с другой реальностью Озпетек и назвал «присутствием великолепия».

Впрочем, герою фильма, простоватому застенчивому парню Пьетро (Элио Джермано), поначалу видения, посещающие его, не кажутся великолепными. Он приехал из провинции в Рим, чтобы попытаться стать актером. С помощью бойкой троюродной кузины Марии из разряда «седьмая вода на киселе» (Паола Миначчони) он снимает изумительную старинную квартиру с балконом в сад за сущие гроши. Что-то тут не так, и какая-то заплаканная девица забирает свои вещи. Но отказаться от такой прелести невозможно. Пьетро ходит на кастинги, ночами работает в пекарне, мается по какому-то Массимо и с наслаждением падает на огромную кровать. Но раз ему что-то мерещится в зеркале, потом на подушке рядом останется вмятина от невидимки, и вот уже покой нарушен — Пьетро крадется по квартире с крестом, сложенным из двух веток, шарахаясь от собственной тени. И однажды возникшие ниоткуда люди, одетые по моде прошлого века, в гриме, с накрашенными глазами, спросят его, почему он так невежлив с ребенком: их восемь, включая пухлого подростка. Вот только кроме Пьетро их никто не видит.

Конечно, все это случалось в кино не раз. Вспоминаются «Призраки Рима», где Марчелло Мастроянни продавал дом со всеми ушедшими в мир иной предками, «Призраки» Эдуардо де Филиппо, «Джульетта и духи» Феллини, да те же «Другие» Аменабара или «Возвращение» Альмодовара. Озпетек не отказывается ни от одной из традиций, связанных с этим сюжетом, включая триллер и драму, но предпочитает сентиментально-эксцентричную комедию. И правильно — это его жанр. Одинокий Пьетро, никому не интересный, кроме неинтересных ему самому двух перезревших девушек из кафе, возможно, просто нафантазировал все это. Ведь его призраки — актеры из некой труппы, игравшей в Риме в 1943-м. В небольших флэш-бэках в фильме появляется легкий отзвук тарантиновских «Бесславных ублюдков» — актеры-подпольщики, пожар в театре, предательница-прима и т. п. Но главное — то, как взрослый инфантил-неудачник, знаковый герой наших дней, обретает именно в призраках прошлого семью, готовую с ним играть.