Исцели меня

«Прости, что подставила тебя. Я тебя верну и буду дальше доставать:) А если вдруг c моей головой все окажется хорошо — поедем вместе в Москву. Я без тебя не уеду. Сейчас я включу все свое обаяние и Бестужев растает. Не обижайся на меня, пожалуйста. Я все исправлю»

«Не обижаюсь. И не надо включать все свое обаяние, Соня. Думаю сейчас не время. Он действительно зол»

Зол, не зол, да какая разница, когда у тебя есть… грудь. Не знаю почему мне вдруг вспомнились слова Марты, что надо пользоваться тем, что дала природа. Всем можно, а мне почему нельзя? Хотя в принципе остается вариант, что Глеб просто так вернет Варю.

Глава 43

— Не увольняй, пожалуйста, Варю, — наимилейшим голосом произношу я, повернувшись к Глебу.

— Неправильная формулировка. Я ее уже уволил.

— Ну хорошо, верни ее.

— Нет, — ничуть не задумываясь, уверенно бросает Глеб, при этом не смотрит на меня.

— Ну, пожалуйста, Глеб, — прошу я, положив ладонь на его руку. Кажется, удивилась не только я, но и Глеб. — Она же действовала по моей просьбе.

— Это не играет никакой роли. Она не выполняет то, что я прошу.

— Как это не выполняет? А разве не она тебе сообщила где мы?

— Конечно, после того как я чуть не посадил ей телефон.

— Ну вот. Она лучший работник. И тебе помогает, и мне. На два, так сказать, фронта работает. Не успевает просто понять кого надо слушаться, чтобы не получить люлей.

— Она уволена. И точка, — безапелляционно бросает Бестужев.

— Ну, пожалуйста, Глеб.

— Я сказал — нет, — сказал, не сказал, а руку мою не убирает.

— А если я сейчас сниму лифчик и покажу грудь, ты не уволишь Варю?

— Ты серьезно? — наконец поворачивает на меня голову.

— Да, — осторожно отвечаю я.

— И перед многими ты снимала лифчик?

— Ни перед кем. Ты будешь первым.

— Мне не семнадцать, чтобы вестись на такое предложение, — жестко произносит Глеб, убирая мою руку.

— Но ведь ты призадумался.

— Призадумался о том, что у тебя действительно что-то с головой, раз ты с легкостью можешь снять лифчик при моем водителе.

— Я не собиралась это делать при нем, — обиженно бросаю я и тут же понимаю, что надо что-то менять. — Ладно, что мне надо сделать, чтобы Варя осталась?

— Слушаться меня.

— Она будет слушаться.

— Спишем твое тугодумство на хронический стресс из-за повышенной мнительности и придумыванием себе болячек. Меня должна слушаться ты. И доверять. И говорить.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Я буду тебя слушаться и доверять. Только не увольняй ее, пожалуйста. У меня кроме нее никого нет. Ну, из женского пола, — быстро поправлюсь я. Молчит. И опять не смотрит на меня. — Глеб?

— Я подумаю.

— А долго? Думать в смысле будешь. У Вари нет здесь жилья. Вдруг она соберется уже к нашему приезду.

— Значит распакуется, — спокойно отвечает Глеб, переводя на меня взгляд. — Забудь о Варе. И думай о себе. А если хочешь со мной поговорить, то я тебе задал вопрос, на который не получил ответа.

И не получишь. Хотелось сказать это вслух, но вовремя смолчала.

Все оставшееся время до клиники мы проехали молча.

* * *

Хотела бы я обладать такой же стойкостью и уверенностью, как Бестужев. Он, в отличие от меня, спокоен. У меня же перед дверью с табличкой МРТ заплясали руки. Я напоминаю себе эпилептика. Ну или просто припадочную истеричку.

— Успокойся, пожалуйста. Вспомни что-нибудь приятное, — слышу над ухом голос Глеба.

Легко сказать. Сейчас, кажется, что у меня вообще не было ничего приятного в этой жизни. Не знаю, чего Бестужев хотел добиться, когда взял меня на руки из кресла и посадил на какой-то диванчик для ожидающих. Легче от его слов и приобнимания моего плеча — мне не стало. Хуже всего, что, судя по часам, мы сидим тут пять минут. Всего пять минут, которые мне реально кажутся долбаной вечностью. Не помню, как я оказалась лежащей в МРТ гробу. По-другому назвать эту штуковину не получается.

Как я оказалась на свободе, а именно в другом кабинете, где меня осмотрел невролог, пока готовится мое заключение МРТ, я толком не поняла. В принципе куча вопросов, меня бы не нервировали, если бы я была одна в кабинете. Но когда рядом сидит Бестужев — это несколько напрягает. Но, с другой стороны, лучше быть с кем-то. Мужчиной-неврологом все не закончилось. Время, казалось, длилось вечно и мне порядком надоело все, что со мной делают. Это какой-то перебор. Слишком много обследований. Еще и кровь зачем-то взяли. Сейчас-то на кой черт? И ведь никто ничего не говорит. Правда, и я ничего не спрашиваю. Язык словно к небу прирос.

— Еще несколько минут и вас пригласят на беседу с вашим лечащим врачом. Будут как раз готовы заключения проведенных обследований.

Да, Господи, скорее бы уже. Все трясется, вибрирует и я тупо не могу найти себе место. Последней стадией стало не постоянное движение смахнуть волосы, а ногти. Кажется, я лет пять не грызла эти чертовы ногти. Глисты? Да какая к черту разница, что там под ногтями. Я грызу их реально до мяса и мне даже не больно. Завтра. Пальцы будут болеть завтра. Сейчас в крови гуляет страх. Он и притупляет чувство боли.

— Что ты творишь? — Бестужев резко одергивает мою руку. — Тебя нельзя оставить одну ни на минуту?!