Исцели меня

Света иронично сморщилась, а ее мать вопросительно посмотрела на мою маму. Отец был добрый и улыбался Насте, по-видимому, он не принимает участия в мамином заговоре.

– Очень приятно. Анатолий Сергеевич, – протянул он ей руку, – так сказать, виновник сегодняшнего торжества.

– Это вам, – подает она букет и отвечает на его рукопожатие.

Неожиданно букет падает вниз, и цветы рассыпаются по белому махровому ковру, но Настя и отец продолжают неподвижно стоять, сцепив руки. На лице Насти сохраняется натянутая улыбка, но задумчивый взгляд наполняется болью. Отец пребывает в отстраненной эйфории. Сердце в моей груди ударило, словно в глухой барабан, и паника разошлась по всему организму: я понял, что происходит. Секунды идут, рукопожатия затягиваются, и гости, вытянув носы, с любопытством наблюдают за происходящим. Настя разжала ладонь, которая упала расслабленной плетью. Отец, пребывая еще за пределами этой комнаты, улыбнулся и положительно кивнул.

– Настенька, мне очень приятно, – мягко по-родительски вымолвил он.

– Мне тоже, – вялым голосом прошептала она.

– Прошу прощения, нам нужно отлучиться, но после мы продолжим знакомство, – спокойно произнес я, – вы продолжайте без нас.

Я, подхватывая Настю за талию, вывожу из комнаты. Она, жадно втягивая воздух ртом, пытается сдержать первую болевую атаку.

– Сейчас, девочка моя, – судорожно говорю я, и завожу ее в просторную ванную комнату.

Цепляясь руками за мою кофту, она съеживается от боли. Я прижал ее к себе, не давая ей упасть. По ее телу пошла мелкая дрожь. Уткнувшись лицом мне в грудь, она тихо постанывает. Тело еще больше спазмировалось, дрожь усиливалась, пальцы крепче сжимались в кулаки. Я был беспомощен и бесполезен в ее битве с невидимой силой и только шептал ей ласковые слова, чтобы поддержать дух. От очередного спазма у нее подкосились ноги, и я держал ее на весу. Она бьется у меня на руках, как раненная птица, и, тяжело дыша, подавляет стон. Меня охватила злость за свою беспомощность, за этот проклятый дар и то, что он с ней делает. Продолжая ее уговаривать и ненавидеть все вокруг, я ощущаю слезы у себя на глазах.

Она начала расслабляться, разжала руки, пытаясь самостоятельно встать на ноги, но я все равно придерживаю ее. Настя подняла голову, и я увидел замученные глаза и щеки все в слезах. Сажаю ее на край ванны и включаю воду. Намочив руки, я начинаю протирать ей лицо, смывая болевые слезы. Она через силу, уставшей рукой берет мою влажную ладонь, прижимая к сухим губам, внимательно смотрит на меня.

– Что между тобой и отцом? – произнесла она уставшим, измученным, хриплым голосом.

Я опустил голову, пряча свои глаза и осознав, что эта хрупкая девушка, жертвуя собой, устранила мою ошибку.

– Он ушел из семьи, когда мне было девять лет, – начал говорить я, и горечь воспоминаний подкатила к сердцу. – Мама ненавидела его и сильно плакала. Я перестал с ним общаться, принимать его подарки, полностью игнорировал его, как будто он умер. Потом через два года родители каким-то образом помирились, мать снова стала счастливой, а я завис в невесомости, потому что моя ненависть осталась во мне. Все его советы о жизни, попытки устроить меня на работу меня раздражали. Я возвращался к тому моменту, когда он закрыл дверь передо мной и скрылся в новой семье, оставив меня одного с моей долбаной любовью.

Она внимательно смотрела на меня, в ее лице была задумчивость и усталость, она перебирала мои пальцы.

– Однажды он перестал понимать твою мать, а она его. Каждый настаивал на своем и гнул свою линию. У твоей мамы была лучшая подруга, с которой она часто брала пример, завидуя ее семейному уюту. Она хотела переделать его, а он просто хотел любить вас так, как умел. У него на работе появилась девушка, добрая, отзывчивая. Они были на одной волне, он подумает – она скажет, она подумает – он сделает. Он долго присматривался к ней, она манила своей легкостью и непринужденностью. После очередного скандала он не выдержал и ушел к ней. И будучи с другой, он все время думал о тебе. У него с этой женщиной было все спокойно и идеально, только не было тебя, а заменить тебя другим ребенком он не смел. После некоторого времени он повстречал твою маму, она изменилась. Никто из них не планировал возобновлять отношения, но они помнили, как глупо они разошлись, и огонек их умирающей любви зажегся, а с ним надежда отца вернуть своего сына. Ты уже был не тот, он создавал для тебя комфортные условия, вместо того чтобы просто сказать «прости». Ты был настолько холоден и своенравен, что он просто стал ждать того момента, когда сможет сказать «прости».

В дверь постучали, Настя вздрогнула, больно сжимая мою ладонь. Я с ненавистью посмотрел на дверь.

– У вас все в порядке? – без предупреждения мамин голос ворвался в наш глубокий серьезный разговор.

– Э-э-э, мы скоро придем, – коротко оборвал я, за дверью образовалась тишина.