Исцели меня

Я по инерции отшатнулась от Максима. Папа серьезно посмотрел на меня, потом на него. Максим заботливо поправляет мои спутанные волосы и берет за руку. Мы зашли в лифт. В тесном пространстве папин взгляд казался еще пристальнее и строже, и я осторожно вытаскиваю ладонь из руки Макса и прячу в карман. Максим, недовольно хмурясь, приобнял меня за талию и дотронулся своим покалывающим подбородком до моего лба. Папа отвел взгляд в сторону, делая вид, что ничего не видит. Максим держался очень спокойно, кажется, только я чувствую неловкость и скованность между нами. Лифт со скрежетом поднимается этаж за этажом. Я не знаю, какой разговор ждет нас дома, но мое волнения доходит до грани истерики, и я прижимаюсь к плечу Максима, потому что сейчас только в нем нахожу утешение.

Папа зашел в квартиру первым. Я нехотя за ним. Присутствие Макса меня успокаивает, но после того, как мои чувства сравнили с капризом ребенка, я боюсь столкнуться хладнокровным непониманием мамы.

– Ярослав… – из-за широкой папиной спины доносится мамин голос.

– София, пройдем в гостиную, – ласково сказал он ей.

Она заметила нас, стоящих на пороге, ее удивление сразу изменилось в задумчивость.

– София…

На папин призыв она скрылась в гостиной. Я, не сдерживая дрожи, перебираю пальцы. Остается только думать и предполагать, о чем они говорят, но я чувствую, что все это не к добру.

– Эй, – улыбнулся Макс, – они такие страшные?

– Нет… просто… просто, – я так хочу сказать, что мое общение с ним невозможно, но видя сколько любви и спокойствия в его глазах, теряюсь. – Очень важно, что они скажут.

– Ярослав… – слышен шепот мамы.

– София, пойми, так будет лучше для нее…

Я вздрогнула, понимая, что там, под завесой тихого шепота, уже решилось что-то важное. Я обняла Максима, как в последний раз, подозревая, что его сейчас прогонят и никогда не подпустят ко мне.

– Почему ты не волнуешься? – спросила я.

– Что касается тебя, я ничего не боюсь и буду драться с кем угодно, – спокойно отвечает он, – даже с тобой…

– Ребята… – появилась задумчивая мама, увидев нас обнимающимися, она недовольно спустила очки на нос. – Пройдемте в гостиную…

Я безропотно пошла за ней, а Максим за мной. Мы расположились на диване. Макс сел очень близко ко мне и, найдя мою ладонь, сцепил ее в замок, пропуская через свои пальцы. Папа сел в кресло напротив нас. Мама села ближе к другому краю дивана. Деловито положив ногу на ногу, облокотившись на широкий подлокотник дивана, она вытянула указательный палец вдоль щеки и смотрит на нас прицельным изучающим взглядом. Мои щеки пылают огнем, сердце выбивает учащенный пульс, а в голове путаются мысли. Очень хочу заглянуть в мысли своих родителей, но после того, как мой первый наставник прочитал специальные молитвы, я не могу знать, о чем они переживают или думают. Такой же недоступный для меня Максим, может, поэтому я чувствую в нем что-то родное и близкое. Так или иначе, в данный момент я боюсь его потерять.

– Максим, откуда ты здесь? – с приторной вежливостью спрашивает мама. Я знаю, своим официозом она выставляет дистанцию между собой и им.

– Меня не покидало чувство тревоги, и, как я вижу, не зря, – Максим внимательно посмотрел на меня.

Зная, что сейчас я пребываю в не лучшей форме, я опустила взгляд и попыталась освободить руку, но при сопротивлении он еще сильнее сдавливает ее.

– У нас есть небольшие проблемы, – неуверенно произнесла мама, посмотрев на отца.

Они невольной мимикой подают друг другу знаки и хорошо друг друга понимают. Мама потирает подбородок, папа склонил голову на бок и смотрит на Максима, на меня. Он видит, как Максим бережно держит меня за руку, с нежностью поглаживая по пальцам.

– Небольшие? – усмехнулся Макс. – Я хочу знать, чем больна Настя? Что с ней? Я хочу помочь ей, – он в ожидании смотрит на родителей, но стоит полная тишина. – Скажите… я не чужой, я очень люблю вашу дочь!

Мама приложила большой палец к губам, мне стало понятно, что она не хочет отвечать. Папа смотрит на маму, ожидая сигнала или знака. Комнату спирает напряженная атмосфера неопределенности.

– Я готов поверить в то, во что никогда не верил, чтобы спасти тебя, – тихо произнес Максим, глядя мне в глаза.

У меня перехватило дыхание. Я забыла про смущение и стыд, и у меня мелькнуло в голове: «Если он – искушение, то я готова вкусить этот грех, потому что он самое прекрасное, что было со мной за всю жизнь».

– Настя не совсем больна, – твердо произнес отец.

Мама зыркнула на него свирепым взглядом, но он, игнорируя ее, продолжал:

– У нее особый дар, она целитель.

Максим растерянно посмотрел на меня, потом в задумчивости отвел взгляд в сторону. Я сомневаюсь, что полный атеист поверит в такую глупость. Мама, недовольно поджав губы, мягко, но со злостью ударила ладонью об подлокотник. Я уверена, что этот яростный порыв адресован папе, а он с прежним спокойствием смотрит на Максима, ожидая его реакции.

– Как… как ты это делаешь? – сразу спросил Максим, приходя в себя после небольшого задумчивого транса. – Почему ты мне не сказала?