Истребитель

Перед ним возникли образы давно умерших близких, девушек, оставшихся на Родине в Дюссельдорфе, вспомнился холодный приют, демонстрации штурмовиков, городок на юге Баварии, где находилась авиашкола…

"Похоже, придется жить с этим. С чужой памятью, опытом".

Однако долго заниматься философскими рассуждениями не стал. Пустое. Что будет, то и будет. Вновь улегся в постель и уже спокойно заснул. В кои-то веки выпала такая возможность. Пусть даже в тылу врага. Какая разница? Проспал до самого вечера, потянулся и вдруг сообразил: "Идиот. Какой идиот. Не сумел сложить два и два. А тот, второй «мессер», он ведь тоже должен был упасть и разбиться, оставшись без пилота".

"Теперь весь вопрос только во времени. Сколько его понадобиться шпионам этого… Зольберга, выяснить эту пикантную новость и передать в центр? День? Два? Может, чуть дольше, но вряд ли".

"А вот как отреагирует кукловод? Однозначно. Возьмет меня в оборот и попытается добраться до истины".

Павел вздохнул и глянул на стоящие возле кровати часы: "Почти семь… Комиссар обозначил время для связи ежедневно с восьми до восьми десяти вечера. Третья скамья от фонтана. Будем надеяться, что он уже в курсе". Донесся удивленный шепот чужого сознания: "Что случилось? Куда это ты?"

"Ну, как тебе сказать, — смутился Паша. — Тайн у нас друг от друга сейчас вроде как нет, но чувствую я себя неловко, словно родину продаю. На встречу со связником", — сформулировал он наконец.

Поднялся и торопливо натянул непривычную форму. И едва не прокололся. Помогло существо Пауля. Рука механически скользнула по щеке: "Куда ж ты? А бриться?"

Паша хлопнул себя по затылку: "Хорош бы я был. Летчик, кавалер ордена, гордость Геринга, с трехдневной щетиной. Да уж". Как ни спешил, наскоро выбрил щеки острейшим Золингеном и растер на ладони душистую воду. "Французский еще, — пояснил голос Пауля. — Ты, поди, кроме вашего, как это по-русски, «Troinogo», ничего и не нюхал?"

"Куда уж нам, сиволапым, — съязвил летчик. — Оккупанты хреновы, только и знаете одеколоны у мирного населения воровать…"

"С ума сойти, если нас с тобой со стороны кто услышит, не то что до полетов не допустят, сразу в лечебницу для психов определят", — констатировал немец.

Однако легкая пикировка не помешала летчику быстро натянуть форму, щегольские хромовые сапоги и шинель. А уже через пять минут из ворот старинного здания, в котором расположился госпиталь, вышел элегантный офицер. В распахнутый ворот шинели виднелся рыцарский крест. Коробка с дубликатом обнаружилась в кармане мундира.

Ориентируясь на подсказки Пауля, решительно повернул влево. Шагая по тихой неярко освещенной улице, глянул на часы: "Успею. Вот только… — он автоматически махнул затянутой в лайковую перчатку ладонью, отвечая на приветствие встречных солдат, — не приведу ли я за собой хвост? Кто знает, что на уме у этих рыцарей плаща и кинжала? Не удивлюсь, если штандартен мог отдать приказ просто для страховки. Стоит поостеречься", — принял решение Говоров и внезапно свернул в ближайшую подворотню.

Прошел во двор и замер, стоя в тени небольшого сарайчика. Подождал несколько минут, внимательно следя за темным провалом. Никого.

"Ну ладно, теперь вот так…" — он осторожно забрался на низенькую крышу дворницкой, прошел по хрустящим черепицам и перепрыгнул в соседний двор.

Вышел в полусотне метров от места исчезновения и вновь внимательно осмотрел улицу. Ни одиноко стоящего автомобиля, ни загулявшего прохожего.

Отряхнул полы шинели и двинулся вперед.

К месту встречи вышел почти вовремя. Исполнил небольшой крюк, пытаясь еще раз убедиться в отсутствии слежки. Когда секундная стрелка перевалила через цифру двенадцать, не торопясь, заложив руки за спину, двинулся в глубину парка.

Остановился у скамьи и опустился на замерзшее дерево. Развернул предусмотрительно захваченную в госпитальной палате газету и углубился в чтение.

— Господин офицер, вы не подскажете, который час? — раздался негромкий голос. Поднял глаза и удивленно приоткрыл рот. Возле скамьи, одетая по последней берлинской моде, стояла его связная. Катерина.

— Двадцать ноль пять, — отозвался Павел и встал, не зная, стоит ли предлагать даме садиться на присыпанную снегом скамью.

— Я вижу, что все прошло удачно? — без подготовки приступила к делу Катя.

— Хвоста за вами нет, но, тем не менее, нужно спешить.

Она кокетливо рассмеялась и махнула затянутой в элегантную перчатку ладонью:

— Если вы и в воздухе столь быстро переходите к атаке, господин обер-лейтенант, то наша победа — дело самого ближайшего будущего, — громко произнесла кокетка и взяла его под руку.

— Рассказывайте, — приказала связная. — У нас всего две минуты, пока идем до конца парка.

Павел помолчал, собираясь с мыслями, и, наконец, выдохнул: — Захваченный «мессершмитт» — дезинформация. Немцы спланировали все, от начала и до конца.

Девица безразлично глянула на шпиль небольшой кирхи: — Прекрасно. Теперь еще и это…