Истребитель

Щеголевато заломленная фуражка офицера люфтваффе, распахнутый ворот шинели, в котором виднелся элитный орден рыцаря железного креста. Весь вид офицера мог стать прекрасным подтверждением идеи доктора Геббельса о превосходстве арийской расы. Проводник приложил два пальца к козырьку форменной фуражки и пожелал летчику доброго пути.

Офицер мазнул взглядом по служащему железных дорог, небрежно кивнул и двинулся по перрону, ловко оберегая зажатый в руке небольшой саквояж от неповоротливых носильщиков, везущих багаж пассажиров.

Павел незаметно покрутил затянутой галстуком шеей. "Давит сволочь", — хмыкнул он. "Ничего страшного, — отозвался ему в тон Пауль, — потерпишь, хотя гимнастерка, оно, конечно, удобнее. А еще лучше эта, как вы ее называете, — он произнес, чуть коверкая русские звуки: — Telogreika? Так?"

За время недолгого путешествия напарники сумели с грехом пополам притереться и теперь могли существовать довольно мирно. Мало того, и сам Пауль, пользуясь возможностью доступа к сознанию Павла, стал куда лучше разбираться в сути рассуждений и психологии советского летчика.

Единственным уголком Пашиной памяти, куда он не смог проникнуть, стало памятное путешествие в пустую деревню и встреча со странным стариком.

Так и не найдя способа передать в центр информацию о новом назначении, Павел пошел на поводу у второго «я» и провел последний вечер с толком. Однако благоразумие восторжествовало. Со спиртным Говоров уже не перебарщивал. На все расспросы товарищей, значительно косился в угол, где висел большой портрет фюрера, и отвечал уклончиво: "Не важно, где служить Рейху, важно, что я смогу принести пользу моей Родине". Он глубокомысленно замирал, давая понять, что не имеет права делиться служебными тайнами.

Паша, который внимательно следил за тем, что болтает между тостами его двойник, вскоре убедился, что тот вовсе не горит желанием делиться с окружающими своей тайной.

"А и правильно, — подтвердил летчик. — Дурдом — не самое лучшее место для молодого человека".

Путешествие в удобном купе стало для русского летчика истинным откровением. В памяти еще сохранились детали его недавней поездки в тыл, и он вынужденно признал, что сравнение было вовсе не в пользу его отчизны.

"Ничего удивительного, — отмел он мелькнувшие сомнения. — Страна напрягала все силы, чтобы подняться из руин, в окружении капиталистического лагеря…"

"Ерунда, дружище, — влез в мысли Пауль. — Ты и понятия не имеешь, через что пришлось пройти нам после того, как победители выкрутили руки моей родине в Версале.

Нищета, полная, никакой возможности заработать, голод. Мы, немцы, просто умеем терпеть и работать".

"Стоп, — Павел успел сообразить, что если сейчас ввяжется в спор, то добром это может не окончиться. — Не стоит начинать. Бесполезно. Изменить меня тебе не удастся. Как и мне тебя. Останемся при своем".

"Да пожалуйста, — отозвался собеседник. — Пусть так, я без претензий. Тогда не вздыхай".

"Пошли уже, агитатор, — беззлобно усмехнулся Говоров. — Куда дальше?"

"Мое мнение — нужно предъявить документ вон в то окошко, где написано "военная комендатура". А дальше будет видно".

— Вас ожидают, господин обер-лейтенант, — поднял глаза от бумаг сидящий за стойкой унтер. — Прошу зайти в служебное помещение.

"Это нормально?" — поинтересовался Паша у "внутреннего голоса", сидя на удобном сидении легкового автомобиля. За окном мелькали чистые, уютные улочки пригорода Берлина.

"Откуда мне знать, — Пауль отозвался с некоторым сомнением. — Сопровождающий из вспомогательной службы СД, а я, представь, раньше со спецслужбами никаких дел не имел. Но спрашивать как-то не хочется".

Тем временем, машина въехала в огороженный высокой оградой парк. Прошуршала покрышками по очищенным от снега дорожкам и замерла возле добротного двухэтажного здания.

— Прошу вас следовать за мной, — впервые за всю дорогу произнес сопровождающий. — Не волнуйтесь, вам все объяснят, — видимо, от внимательного взгляда не укрылось некоторое сомнение, с которым летчик осмотрел место новой службы.

Дежурный у входа внимательно проверил документы, сверил фото на первой странице с личностью предъявителя и нажал кнопку открывания турникета.

— Прошу в третий кабинет, — он кивнул в сторону.

— Прибыли? Замечательно, — сидящий за казенным столом офицер в серой форме с петлицами охранной службы принял у обер-лейтенанта документы. — Хорошо доехали? — дежурно поинтересовался клерк и, не ожидаясь ответа, продолжил: — Сегодня вам предстоит пройти ряд формальностей, получить новую форму, разместиться в гостинице, а уже завтра к восьми ноль-ноль в штаб. Все понятно?

— Нет, — не выдержал Павел. — Скажите, что за служба мне предстоит? Связана ли она с моей предыдущей?..