Истребитель

Неприметного крепыша, затянутого в темный комбинезон, довезла к самому трапу неприметная легковая машина с темными стеклами.

Впрочем, пилотам так и не удалось разглядеть лица странного попутчика. Получив категорический приказ находится в кабине, они лишь пожали плечами и понимающе переглянулись.

"А чего тут гадать, ясное дело — заброска резидента, или еще какой крупной шишки", — с пониманием отнеслись к временным неудобствам опытные офицеры. Когда дело касается сохранения тайны, мелочей не бывает.

Самолет, летящий на девятикилометровой высоте, миновал линию фронта совершенно незамеченным, да и дальше, над территорией оккупированной врагом Белоруссии и Польши, летел на потолочных высотах. Лишь за несколько минут до выхода на указанную точку — резко снизился, лишь настолько, чтобы парашютист не задохнулся от недостатка кислорода во время затяжного прыжка.

Командир заметил, как штурман вытер пот со лба и поднял вверх большой палец.

Зажглась тусклая лампа в кажущемся громадным пустом салоне.

Пассажир встал, проверил застежки парашюта и двинулся к люку.

"Все правильно, — глянул Павел на погасшую лампу. — Первый сигнал — приготовиться, второй — внимание, третий — пошел".

Дождался следующей вспышки и, с трудом упираясь в рычаг, распахнул люк. Засвистел, едва не вытянув его наружу, воздушный поток.

"Ничего, купол надежный, укладчики мастера. Все будет нормально", — успокоил себя диверсант. Как и все летчики, прыгать он не любил и сейчас просто уговаривал себя.

Третья вспышка фонаря, хотя и ждал, застала врасплох.

Выдохнул, мысленно перекрестился и рыбкой махнул в чернильный провал.

Падал строго по науке, плашмя, считая, стараясь не гнать, секунды.

Лицо покрылось твердой коркой, ресницы склеило инеем.

Наконец минута прошла. Дернул кольцо и с явным облегчением ощутил рывок.

Он плавно скользил по ночному небу, разглядывая редкие огоньки светящиеся далеко в стороне.

Задание комиссар сообщил Павлу в тот же вечер.

Вошел в палату, распространяя вокруг себя запах морозной свежести и ароматного табака, опустился на стул.

— Устал, — выдохнул Смирнов. — Такую ты нам задал головоломку, Паша, не приведи господи. Ладно. Теперь о деле, — он построжел. — Слушай внимательно.

— Мы связались с товарищами, — он кивнул за окно. — Ситуация такова: Пауль Кранке, летчик Люфтваффе, действительно вчера пилотировал новую модификацию истребителя МЕ -109, на испытательном полигоне, расположенном в Восточной Пруссии, самолет потерпел аварию. Упал в районе… Летчика не нашли. Вот такая история.

Информация самая что ни на есть верная. Хочешь знать, чего она нам стоила? Нет? И правильно. Меньше знаешь, спокойнее на допросе, — невесело пошутил комиссар. — Но скажу. Стоила она нам рации и радиста. А кроме того, наш человек, который находится в непосредственной близости от базы, оказался в изоляции. Но это полбеды, главное — радист… Он ведь знал, что его запеленгуют, однако на связь вышел, а после взорвал себя и рацию. Геройски человек погиб.

Иван Пантелеевич вздохнул: — Нашли мы и амулет твой, — он вынул из кармана завернутый в несколько слоев фольги сверток. — С виду ничего особого. Однако не верить тебе причин нет. Ну как ты мог в небе узнать всю эту информацию. Язык опять же, а главное…

— Да, Павел Андреевич, мы допросили бойцов, вынимавших тебя из самолета. Лицо не твое.

— Как ты? Готов дальше слушать? — комиссар вытянул из кармана пачку папирос. — Тогда идем дальше. Сведения, тобой сообщенные, похожи на правду. Повторю, похожи. Но… — тут Смирнов тряхнул коробком и в раздражении отбросил его в сторону. — Никто на основании такой сказки нам их разрабатывать серьезно не разрешит. Сам пойми.

— В результате принято решение, — голос куратора загустел. — Отправить тебя туда, — он вновь кивнул за окно.

— Потому и спешили, потому и радист погиб. Но сейчас время главный фактор. Чем дольше они не могут отыскать пилота, тем сложнее после объяснить его появление.

— Я исхожу из того, что этот самый Кранке и ты — один человек. Значит, никто ничего и не заподозрит. Выйдешь в расположение любой комендатуры, сообщишь о себе, а дальше, как повезет.

Павел попытался вставить слово, указывая на сверток: — Товарищ комиссар второго ранга, так ведь тут не поймешь, кто кого… А ну, как немец этот верх возьмет?

— Ты думай, что говоришь, — уперся Смирнов тяжелым взглядом в замотанное бинтами лицо летчика. — Ты, Паша, советский человек, комсомолец, потому, никаких «если». Должен, понимаешь, обязан переломить. Ты меня понял?

Он проследил за реакцией слушателя и чуть сбавил тон: — А чтобы сподручнее было, мы тебе поможем. Есть у наших медиков хитрый препарат, позволяет контролировать волю. Правда, проверяли его… — тут комиссар смешался. — Но результаты обнадеживают. Коли совсем невмоготу станет, выпьешь.

— И еще. Не перебивай, когда командир говорит. Задание тебе будет непростое. А именно: Постараться этот самый опытный самолет к нам перегнать. Не перебивай, я сказал. Все продумано.