Истребитель

Дальнейшее запомнилось плохо. Когда служащий усадил его в теплый салон машины, да еще вынул из-под сидения небольшую бутылочку со шнапсом, к которой пострадавшему пришлось, чтобы не выпасть из образа, немедленно приложиться, разморило. Поэтому, когда авто остановилось возле старинного трехэтажного здания, в котором располагался госпиталь, Павел был на удивление спокоен и расслаблен. Впрочем, расспросами его особо не мучили.

Доктор коротко расспросил о травмах, осмотрел кровоподтеки и ссадины и сделал укол.

— Прежде всего, вам необходимо отдохнуть. Вы истощены и обессилены, — изрек эскулап прописную истину. — Лучшее лекарство для вас сейчас — сон. Не беспокойтесь, командованию я немедленно сообщу. Теперь, когда все позади, вам не о чем беспокоиться.

Пилота проводили в душевую и помогли раздеться. Скинув все, он с удовольствием смыл грязь с чужого тела и подставил лицо под струи воды. Размокшие бинты снялись легко. Доктор лишь пару раз подрезал засохшую кожу и одобрительно покивал головой: — Вы молодец, ваши порезы уже начали затягиваться, воспаления минимальные.

Натянув чистое белье и толстый пахнущий одеколоном халат, Павел, прижимая к груди сверток с амулетом и покачиваясь, двинулся следом за миловидной медсестрой по выложенному белоснежным кафелем коридору. От услуг каталки, он, как истинный ариец, категорически отказался.

В одноместной палате, куда его разместили, он, наконец, смог расслабиться и проанализировать все сделанное и произнесенное им с момента первой встречи с немцами.

"Но это все лишь цветочки, — рассудил Говоров, не найдя в своих действиях особого изъяна. — Главное начнется завтра". Минута, и светловолосый летчик уже сладко спал, прижимая к груди заветный пакет.

Проснулся внезапно. Открыл глаза и бездумно уставился в потолок, слабо различимый в полумраке ночника.

Тишина ночного госпиталя показалась ничуть не опасной. Прислушался к себе и постарался разобраться в мыслях. Впрочем, особых рассуждений вовсе и не было. Только ясное понимание необходимости восстановить внутренний баланс со своим вторым «я». Или первым, если судить по тому, что тело все-таки чужое.

Выдохнул и медленно, неторопливо развернул тихонько хрустнувшую фольгу. Отложил в сторону пакетик с десятком крупных пилюль, переданных ему перед самым отлетом.

"Как ни тяни, а ехать надо", — пошутил, набираясь решимости, и вытянул наружу разорванную цепочку с кулоном.

Всмотрелся в загадочные символы, провел пальцем по узорчатому контуру змейки и, не рассуждая, связал концы, возвращая загадочный артефакт на шею. Собственно, ничего и не изменилось. Почти. Разве что екнуло легонько сердце, да застучала в висках кровь. Не прошло и минуты, как где-то в глубине сознания послышался едва различимый голос. Или не голос, а просто шепот? Как описать внутренний монолог? Тем не менее, возникшее вместе с ним чувство легкого удивления, постепенно переросшего в тревогу, оказалось вполне реальным.

Павел дождался, когда чужие эмоции сформируются, и медленно, подбирая выражения, обратился к пробуждающемуся сознанию своего двойника.

Достучаться оказалось не просто. Но вот, мысли, звучащие в голове, стали куда более стройными, и, наконец, возник простой и незатейливый в своей простоте вопрос:

"Что со мной?" — задал себе его немецкий летчик.

"Слушай внимательно, — обратился Павел, представив на миг, что ведет обычную беседу. — Так уж вышло, что нас двое. Понять трудно, но мой разум занял место в твоем «я». Ты вовсе не бредишь. Все происходит наяву. Я русский. Летчик. Звать Павел. А ты Пауль. Почти созвучно".

Вспышка страха и непонимания заметалась в сердце. Подождал, когда сосед чуть упокоится, и продолжил: "Причину я тебе не скажу. Сам точно не знаю, — соврал он, — однако, перед самым падением, когда твой самолет уже вошел в штопор, все это и случилось. Так уж совпало, что и я в это время летел в неуправляемом самолете к земле. Возможно, что-то там, в небесах, переклинило, и нас с тобой вместо пункта конечного назначения закинуло в твое тело. Ферштейн?"

Недолгая пауза, и прозвучал первый осмысленный вопрос приходящего в себя фрица:

"Так я не умер? — поинтересовался он у звучащего в голове голоса. — Просто, ни шевельнуться, ни встать не могу".

"Увы", — Павел задумался, как лучше поставить хозяина перед фактом, что гость ухватил бразды и теперь сам управляет его телом:

"Кому это понравится? Я бы, точно, попытался вытолкать нахального постояльца взашей".

Немец напрягся и попытался собрать волю в кулак.

"Бесполезно, — сблефовал Паша. — Не обижайся, так вышло. Кто первый встал, того и сапоги. Что теперь сделать? Могло быть и хуже. Ты, дружище, вполне мог сейчас лежать в воронке от самолета".

Пауза затянулась. Оно и понятно, осознать такое непросто. Но немец оказался куда более крепок духом, чем можно было ожидать.

"Выходит, ты теперь главный? — поинтересовался он у собеседника. — А мне что делать? Наблюдать? И вообще, где я?".