Историки Греции

(20) Когда такое случилось, к нам отправились жители Керасунта и рассказали о произошедшем. И мы, старшие начальники, услышав об этом, вознегодовали и стали советоваться с пришедшими из Керасунта, как похоронить убитых греков. (21) Сидели мы за нашим расположеньем — и вдруг слышим громкие крики: «Бей, бей, кидай, кидай!» И тотчас мы видим, что сбегается толпа с камнями в руках, а иные подбирают камни. (22) Жители Керасунта, бывшие свидетелями тому, что у них произошло, в испуге отступают к кораблям. И среди нас, клянусь Зевсом, иные испугались. (23) А я подошел к сбежавшимся и спросил, в чем дело. Там были и такие, кто ничего не знал, а все-таки набрал полные руки камней. Наконец я встречаю такого, кто знал, в чем дело, и он отвечает мне, что рыночные смотрители страшно притесняют войско. (24) А тут кто-то заметил одного из них, Зеларха, идущего к морю, и стал кричать, и остальные, чуть только услышали, кинулись на Зеларха, точно на дикого кабана или оленя. (25) А жители Керасунта, как увидели, что к ним движется толпа, явно подумали, что нападают на них, бежали бегом и бросились в море. Помчались за ними и иные из нас, и кто не умел плавать, те потонули. (26) Что вы об этих людях думаете? Вины за собой они не знали, но боялись, как бы на нас, как на собак, не напало бешенство. И если все так и будет, то смотрите сами, каково будет положенье в нашем войске. (27) Вы все вместе не властны будете ни начать войну, с кем захотите, ни прекратить ее, зато любой желающий в одиночку поведет войско, на кого ему захочется. И если к нам придут послы просить о мире или еще о чем-нибудь, любой, кто захочет, их убьет и не даст вам выслушать речи пришедших. (28) И потом даже те, кого вы все избрали полководцами, останутся ни при чем, а любой сам себя избравший начальником, чуть только ему заблагорассудится крикнуть: «Бей, бей!» — сможет без суда убить и полководца, и простого воина, кого только захочет, если найдутся такие, что его послушаются, как в тот раз и случилось. (29) Поглядите-ка сами, что наделали эти самоизбранные начальники. Рыночный надзиратель Зеларх, если он чинил вам обиды, уплыл безнаказанно, а если он обид не чинил, то бежал от войска в страхе, как бы его не убили беззаконно и бессудно. (30) А те, которые побили камнями послов, достигли того, что вы, единственные из греков, не сможете безопасно прийти в Керасунт, если только не ворветесь силой. И мертвых, которых раньше сами убившие предлагали похоронить, нельзя безопасно забрать, даже отправив посольство, — вот чего мы добились. Кто же захочет, убив посланцев, сам идти послом? Вот мы и просили жителей Керасунта похоронить наших убитых. (31) Если это, по-вашему, правильно, так и скажите, чтобы всякий, зная, что будет все то же, сам себя охранял и пытался найти себе надежно укрепленную стоянку. (32) А если вы считаете, что такие дела подобают диким зверям, а не людям, то постарайтесь положить им конец. Не то как будем мы приносить жертвы Зевсу и другим богам, если совершать нечестивые дела для нас радость? Как будем мы сражаться с врагами, если истребляем друг друга? (33) Какой город по-дружески нас примет, если увидит среди нас такое беззаконие? Кто осмелится дать нам товары на продажу, когда мы в самом великом обнаружим свою преступность? И если вы думаете, что все вместе вы заслужили хвалы, — кто похвалит вас таких, как теперь? Я уверен, мы сами назвали бы негодяями всех, кто творит такое!»

(34) После этого все, кто вставал с места, говорили, что зачинщиков следует наказать, что впредь нельзя творить беззаконий, а кто их затеет, тех вести на казнь; старшим начальникам должно привлечь всех виновных к суду, суд надо учредить и над другими, кто хоть в чем-нибудь нарушил справедливость со дня смерти Кира; судьями же быть младшим начальникам. (35) И еще, по наущению Ксенофонта и по совету гадателей, решено было очистить войско, и совершили очистительный обряд.

VIII. (1) Решено было, что и старшие начальники дадут отчет за все прошедшее время. При этом Филесий и Ксантикл оказались должны двадцать мин за недочет в корабельных товарах, которые ими охранялись, а Софенет, который был избран […] 282и выказал небрежность, — десять мин.