Историк

Офицер опалил Олафа, показывающего непокорность всем видом, таким пламенем, что Олаф, с давних времен враждующий с огнем, отступил на шаг…

— У тебя есть час, есть списки необходимых нам вещей и есть коды доступа к нужным нам частям объекта. Иди, Олаф. И не отклоняйся от списка.

Олаф схватил меня за руку, дергая за собой, но Фламмер его остановил.

— Один из вас всегда будет со мной. Вам от меня теперь не уйти. Делай, что я говорю, Олаф, — так будет лучше для всех. Бери со склада энергоблоки, оружие, снаряжение, продукты и медикаменты, требующиеся вам и указанные в списке мной. Для нужной мне техники отдельный список. Иди. Я проверю.

Я отпрянул от Олафа, когда увидел в его глазах злой взгляд Зверя… Но он сдержался, понимая, что сейчас не время, — ведь Фламмер достаточно жестко придушил меня, перекинув локоть мне через шею…

— Держи свою силу в руках, Олаф. Я знаю твою слабость. Делай, что я говорю.

Олаф молча метнулся в сторону, отбросив только тень Зверя, будто отрезанную от него одной из дверей в этом бесконечно длинном коридоре… А я еще не знаю — радостно мне, что Олаф послушался офицера, или горестно, что офицер схватил меня… Еще не понимая, негодовать или пугаться, я скинул с шеи руку Фламмера…

— Вы что это так?.. Так нельзя, так не правильно…

Офицер молча взял меня за плечо и повел по коридору, держа крепко, что и не вырваться… Я возмутился, но он схватил меня еще крепче…

— Я знаю, Ханс, что это не правильно. Но удержать его я могу, лишь угрожая ему смертью.

— Моей смертью?..

— К сожалению так, Ханс. У нас сейчас нет времени для разъяснений с ножами. Здесь не место для кровопролитного спора.

— А для горячего душа время и место найдется?..

— Я нашел время для необходимой чистоты, и его нельзя спускать попусту — иначе просто подцепить опасную инфекцию.

Я очень обрадовался — я знаю, что возможность вычиститься выпадает крайне редко… Только радость омрачила мысль о том, что…

— Инфекцию?.. Но у нас нет никаких инфекций — здесь, на севере, их никак нет…

— Они всегда и везде сопутствуют человеку и зверю — передаются от слабого к слабеющему. Они поражают слабеющего и спят, ожидая окончательного отключения его защиты, а после — просыпаются и захватывают его всего. Страшнейшие наши враги — вирусы. Они скрытно проникают в наше тело — их сложно найти, опознать и сразить. С вирусами сражаемся все мы — все время. И, как от каждой схватки, мы — устаем. От усталости мы — теряем силы и терпим поражение. Мы решаем задачу так: не даем врагу-вирусу собрать в грязи армии и атаковать нас превосходящими силами — мы действуем на опережение, соблюдая чистоту. Я обязан провести дезинфекцию — обработать и Олафа, и его звериные шкуры, пусть и в принудительном порядке.

— Не трогайте Олафа… Олаф считает, что мы без этого должны обходиться, — без обработки со всякой заразой бороться…

— В таких тяжелых условиях вам всей «заразы» своими силами не подавить.

— Олаф считает, что, полагаясь на чужие силы, мы потеряем свои силы.

— От борьбы с тяжелыми болезнями вы обессилите так, что — умрете. Человек подобен государству — он способен уничтожать не только внешнего, но и внутреннего врага. Его организм защищен надежно. Служба безопасности человека сражается не только с открытым, но и со скрытым врагом — находит и стирает каждый чужой код, посягающий на сохранность человека. Но человек не каждый раз так силен, что служба безопасности справляется с вражескими атаками. Тогда вирус — главный внутренний враг — внедряется в ДНК и вредит человеку. Тогда человек — умирает. С такой смертью сражаются специальные препараты. Ты понимаешь?

— Не думайте, что я… Я понимаю… А Олаф — он не поймет…

— Поймет или нет — он сделает то, что я от него требую. Я не позволю ему стать опасным для всех.

— А кто они — вирусы?..

— Совершенные существа, находящиеся на рубеже живого и неживого. Простейшие коды, строящие себя и передающие информацию о построении себе подобных.

— А мне казалось, что они — сложные…

— Они сложны своей простотой. Они первые и последние.

— Что это значит?..

— С похожих РНК началась жизнь, на них — и кончится.

— Они всех убьют и только тогда умрут?..

— Они останутся и тогда, когда не останется никого и ничего иного. Когда настанет конец, они уснут, ожидая начала, — перехода на следующий круг.

— Они никогда не погибнут?..

— Погибнут нескоро — тогда, когда не дождутся. Так или иначе, они погибнут — последние. Как мы — люди.

— Как мы?..

— Мы учились у них и уподобились им — с нашими технологиями мы стали сильней. Когда они сложны простотой, мы — просты сложностью. Мы не уязвимы.

— И губительны?..

— Да, Ханс. Либо все уничтожаем мы, либо все уничтожает нас.

— Мы губительны для всего?.. Тогда — губительны и для себя?..

— Да. Нас всех контролирует окружающее, уничтожая нас чужими или нашими же руками. Когда человека не губит старость, шторм или зверь — человек губит себя.

— Но мы же разумны… мы же можем контролировать и себя, и все вокруг…