История Рунного посоха

Река уже успела превратиться в топкую грязь, в которой, словно выброшенные на берег киты, лежали боевые баржи Гранбретани: некоторые высоко задрав носы и увязнув кормой, некоторые завалившись набок, иные зарывшись носом или вовсе вверх дном, – боевые машины были разбросаны, скот метался в панике, провизия уничтожена. Посреди всего этого солдаты пытались перетащить на сушу перепачканный груз, распутать стреноженных лошадей, спасти овец, свиней и коров, которые неистово барахтались в грязной жиже.

Над всем этим стоял оглушительный рев животных и ор людей. Ровные ряды, которые видел Хоукмун накануне, были смяты. Бравым кавалеристам пришлось использовать боевых лошадей как простую тягловую силу, чтобы подтащить баржи поближе к твердой земле. Со всех сторон вырастали биваки: Мелиадус понял, что бессмысленно двигаться дальше, пока не спасен груз. Хотя вокруг лагеря выставили часовых, их внимание было приковано к реке, а не к холмам, где Хоукмун со своим отрядом дожидался подходящего момента.

Уже сгущались сумерки, и, поскольку орнитоптеры не могут летать в темноте, барон Мелиадус до самого утра не узнает, почему вдруг иссякла река. И тогда он скорее всего отправит инженеров вверх по течению, чтобы они попытались всё исправить, но этого Хоукмун и ожидал.

Настало время готовить солдат. Он сполз в низину среди холмов, где разбили лагерь его воины, и посовещался со своими командирами. У него был на уме один трюк, который, как он надеялся, поможет деморализовать солдат Гранбретани.

Наступила ночь, но люди в долине продолжали трудиться при свете факелов, вручную перетаскивая на сушу тяжелые боевые машины, вытягивая ящики с провиантом на крутые речные берега. Мелиадус, стремившийся как можно скорее достигнуть Камарга, не давал отдыха своим уставшим, взмыленным от пота людям, поторапливая их. У него за спиной темнели палатки, выстроенные кольцами вокруг штандартов своих орденов, но далеко не все они были заняты: большинство солдат до сих пор работало.

И никто не заметил, как с холмов беззвучно надвигаются силуэты – всадники в черных плащах.

Хоукмун остановил лошадь, потянулся правой рукой к левому бедру, где висели ножны с прекрасным мечом, который дал ему Мелиадус, и обнажил клинок. На мгновенье вскинул его над головой, а затем указал вперед. Это был сигнал к наступлению.

Без боевых кличей – единственными звуками были топот копыт и позвякивание амуниции – камаргцы рванулись вперед, возглавляемые Хоукмуном, который, припав к шее лошади, несся прямо на ошалевшего часового. В следующий миг клинок вошел часовому в горло, и тот рухнул с булькающим хрипом.

Они пронеслись через первый ряд палаток, рубя растяжки, убивая тех немногих, кто попытался их остановить, и снова гранбретанцы так и не поняли, кто же на них напал. Хоукмун добрался до середины первого палаточного кольца, его меч описал широкую дугу, и стоявший в центре штандарт ордена Гончей хрустнул древком, заскрежетал и упал в походный костер, выбросив сноп искр.

Хоукмун не стал задерживаться, направляясь в самый центр огромного лагеря. Тревоги на берегу никто не поднял: нападавших не услышали за шумом, какой производили сами гранбретанцы.

На него бежали три мечника, успевшие кое-как нацепить доспехи. Он заставил лошадь прянуть в сторону и, парируя широким клинком удары, выбил меч у одного из солдат. Оставшиеся двое наседали, но Хоукмун, рубанув одного по запястью, отсек руку, а второму, что попятился под его напором, вогнал меч в грудь.

Лошадь, испугавшись, поднялась было на дыбы, но он успокоил ее и направил к следующему ряду палаток, из которых уже выбегали воины – в одном исподнем, но с мечами и щитами. Они попытались преградить путь Хоукмуну и его отряду, но его люди по сигналу рассыпались, на полном скаку выстраиваясь полумесяцем, в мгновение ока снесли непрочные порядки противника и вылетели к следующему кольцу походных палаток. Перерезанные ими растяжки взвивались в воздух, ткань то одного, то другого шатра падала на тех, кто оказался внутри.

Наконец мечом, залитым кровью по самую рукоять, Хоукмун прорубил себе путь в самый центр круга, к гордому знамени с богомолом – знамени ордена, возглавляемого самим королем-императором. Вокруг, сомкнув щиты, сгрудились воины. Даже не обернувшись посмотреть, следует ли за ним его отряд, Хоукмун с яростным кличем помчался на них. Когда его меч с грохотом ударил в щит ближайшего солдата, руку пронизала боль, но он замахнулся снова. Его клинок расколол щит и полоснул по скрывавшемуся за ним человеку. Тот пошатнулся, истекая кровью из разорванного рта. Второго Хоукмун ударил в бок, а третьему начисто снес голову. Его клинок вздымался и падал, словно часть некоего безжалостного механизма, а его воины присоединились к нему, тесня врага всё дальше и дальше, заставляя всё плотнее и плотнее сбиваться в кольцо вокруг знамени с богомолом.